Там, где ангелам нет места

Полдень следующего дня. Город Микардо.

Все дивились тому, что разворачивается на улице и в пространстве города. Улицы, скверы, парки и дома утопали в солнечных массах. Вечная пелена серости и облачных масс, издавна накрывавших несменяемой пеленой город, развеялись, предоставив город на солнечный взор.

Ликованию нет предела, и оно простирается по всему Микардо, начиная от невзрачных парков, куда стекалось множество людей, дабы отметить долгожданное появление солнечного диска над небом, вплоть до душ самих людей, истинно радующихся проявлению небесного света во всей своей красе.

Лёгкий морозный ветерок гулял по улочкам и скверам дальнего в Республике, как и для самого Диархата, города. Ветер, гонимый с севера, обрёл довольно игривые и шаловливые формы, поднимая в воздух всякую мелочь, весело её швыряя и всячески с ней забавляясь.

Горожане истинно дивились такому исходу событий, и повелению судьбы, которое привело к тому, что солнце теперь вновь воссияло над их головами и лучи главной звезды опять греют дома и сердца людей.

Естественно, все стали искать причину столь прелестного события и быстро её обнаружили в благосклонности Корпорации «Южный Поток», державшей эту часть страны в ежовых рукавицах. Оказалось, что Компания «во имя дарования гражданам нескольких солнечных дней прекратит работу производств, загрязняющих небосвод, и понизит цены на ряд товаров». Но истина оказалась прозаичнее. Некоторые люди видели, как Компания вывозит на огромных грузовиках какие-то ящики и станки, и завозит новые, что, скорее всего, было сменой оборудования. Но объявление Корпорации направлено не на отвлечения внимания, а на потребителя, ибо за первые сутки такой «благотворительности» прибыли «Южного Потока» в этом регионе возросли на двадцать два процента.

Однако простым жителям просто всё равно на такие объявления, ибо радость от появления солнца накрыла всех. И каждый постарался выразить своё ликование в меру своей распущенности.

Тут же в местную администрацию города было подано тридцать два предупреждения о проведения шествий. Тут не просили позволения, а предупреждали, так как разрешения не требовалось.

Первым и самым массовым митингом должен стать парад ЛГБТПАиПНА, собравший под свои знамёна сорок тысяч горожан. Вторые после него собирались расхаживать десять тысяч из различных организация, отдавшим души идеи Чайлдфри. Они даже арендовали в частных детских домах триста детей разных возрастов, чтобы посадить их в клетки и провести по городу, тем самым показывая, что нужно огородить всех чад от «нормального цивилизованного общества». Ну а так же сторонники культа Чайлдфри каким-то невиданным образом обзавелись ста килограммами использованных памперсов, для того чтобы закидывать ими толпу зевак и участников, и доказать, как противны и омерзительны все дети. Ну и третьим в этом параде станут последователи различных движений, посвятивших свои души растерзанию удовольствиям. Пять тысяч гедонистов собирались прокатиться по городу и показать, как под солнце хорошо совокупляться со всеми возможными предметами, принимать яды и токсины, получая безграничные судороги удовольствий, сношаться с животными, упиваться тысячами сортов алкоголя и всячески утопать в «Правах Потребления».

Для местной администрации последние самые нежеланные шествующие фанатики своих идей, ибо после них приходилось прибирать от трупов множественные улицы и дороги, ибо «соратники по потреблению» так агонизировали в удовольствиях, что под конец оставалось меньше половины участников.

Культ Конституции в Микардо приободрился и заработал с тройным рвением. Теперь в местную конституцию они хотели ввести «право на получение солнечного света», и вписать несколько строчек, сумасбродного смысла, вроде: «природно-небесные силы обязаны доля благополучия граждан раз в месяц предоставлять солнце, ибо так прописано в Конституции». Но тут же немногочисленные защитники природы заявили, что у неба не спросили, хочет ли оно показывать солнце или нет, тем самым нарушили его право на предоставление природных благ. Синоптики, посмевшие заявить, что появление солнца не зависит от «выбивания прав у неба», а неразрывно напрямую связано с деятельностью труб Корпорации, в момент заклеймились Культом Конституции приверженцами тоталитарных порядков и «проклятыми традиционалами», а с подачи Корпорации отправились в безвременный неоплачиваемый отпуск, пока не найдут себе другую работу. Однако, Культ Конституции и природы защитники заключили с «Южным Потоком» договор, по которому на один раз в месяц Корпорация прекращает выбросы в небо, а те им компенсируют убытки в двукратном размере. И сегодня утром Совет Города стал думать о введении для всех, кто не относится к «Вестникам Свободы», налога на солнечный свет.

Одно появление солнца вызвало столько переполоха и перемен-фикций, от которых могла закружиться голова. Но находились те, кто просто радовался появлению солнца и образованию ледяной корки на снегу. Их мизерное ничтожество, но их видно невооружённым взглядом. Они с лёгкостью опознаются: по здоровому взгляду, лишённому приторному стремлению к Свободе; по уверенной, но не наглой походке; и по истинной радости и нефальшивой скорби на лицах.

Пятеро ребят спокойно расхаживали по городу, не опасаясь даже Культистов-Конституционалистов и Фем. Патрули, шныряющие подобно гиенам в поисках бессильной против них жертвы.

Жебер Вирилис, Ансуа Торн, Амалия Илия, Лютер Калгар, и Габриель. Пять студентов после очередных занятий в ВУЗе спокойно двигались по одной из улиц, сжимаемой невысокими пятиэтажными домами, обклеенными разноцветными объявлениями.

Первый парень сегодня выбрал для одежды элементы классического костюма, только полностью белые, начиная от туфлей и заканчивая пиджаком. Ансуа же предпочёл одежды чёрных оттенков, начиная от кожаного жакета, вплоть до обуви, отдалённо напоминающей мокасины. Единственная девушка не стала сильно наряжаться, надев на себя только брюки, туфли, рубашку и лёгкую куртку, пренебрегая даже самым простым макияжем, ибо красивое лицо могло задеть чувства самых ярых из «генеративных участниц бодипотива». Лютер так же решил сегодня одеться несколько невзрачно, и его атрибутами сегодня стала тёмная мешковатая кофта с высоким горлом, джинсы и ботинки. Но Габриель… Этот парень словно бы чувствовал себя свободнее всех в этой группе, придя в том же размашистом пальто, в полусапогах и плотных джинсах.

Несмотря на всю внешнюю помпезность, фривольность и свободный стиль Габриель чувствовал себя внутренне скованно и ощущал чужаком в непонятном мире. И даже та самая концепция «Развитого Либерализма», которую его уши услышали вчера, и сознание распознало всю её безумность. «Новый дивный мир», в который он умудрился попасть, для юноши, попавшего из мира «Империи камня и веры», казался чуждым и диким. Воспитание, ставшее стержнем и сутью для души, праведностью, уважением, сдержанностью и ещё десятком постулатов доброй морали, столкнулось с адским неистовством неизведанного мира, где балом руководили все дьяволовы слуги, как их называли в Империал Экклесиас – похоть, потребление без границ, жестокость, распущенность, да и все семь смертных грехов. Габриель, сдерживаемой лишь одной волей, чувствовал на душе колкий и тяжёлый камень, тянущий всё его естество в бездну уныния и печали. Парень ощущал себя полудрагоценным камнем и будто его нерадивый ювелир, архитектор судеб, пытается вставить не в ту оправу. Ему колко, тяжело и больно, но всё ещё небесный ювелир пробует закрепить его в лоне новой и неподходящей для этого камня жизни.

Воспитанный в Рейхе, взращённый на его постулатах и принципах праведности, Габриель с омерзением смотрел на окружающую его действительность. И только ребята, с которыми он успел подружиться, стали для него опорой в новом мире. С Алехандро, Верном и Элен он виделся только вечерам и то только разве слушал их рассказы о том, как они учатся. И с каждым подобным днём парень всё дальше отдалялся от своих друзей и становился ближе к новым знакомым, всё теснее с ними общаясь.

Однако даже сейчас Габриель ощущал себя отчуждённым ото всех. Груз прошлого, идущий тенью из самого Рейха все ещё тяготил его, не оставляя ни на шаг. Да и сам парень боялся невзначай проговориться, откуда он родом, а не как представлено в легенде.

– Габриель, почему такой хмурый? – зачесав длинноватые волосы с чёлки за ухо, задорно вопросил Ансуа, чем вырвал юношу из его рассуждений. – Сегодня солнце выглянуло, есть повод радоваться!

– Да ладно тебе Анс, – в разговор вмешался грузный Жебер. – У них на границе там, наверное, этого солнца хоть отбавляй. Не так ли?