— Удивительно, что эти глупые бабы ещё живы, — сказала Фир.
Целительница согласно закивала.
— Жадные и алчные твари. Кто этот торговец, как его зовут? — спросила Пин. Графиня только мотнула головой. — Спросим об этом у графини Годой.
Взяв с края стола большой кухонный нож для разделки мяса, Пин без замаха вонзила его в грудь женщине. Посмотрела на целительницу и той стало не по себе.
— Ты знаешь, где живут графиня Годой?
— Не очень далеко, — сказала Лисана. — В конце улицы. Дом с колоннами перед входом. Он такой один в том районе. А вы не будете… обставлять всё, как будто это ограбление?
Тас’хи переглянулись. Посмотрели на целительницу вопросительно.
— Мне лишнего не надо, но свои две с половиной сотни золотом я хотела бы забрать. Я даже знаю, где у неё тайник.
Спустя двадцать минут на столе в гостиной появился небольшой деревянный сундучок, обитый грубыми полосами железа. Золота же в нём оказалось лишь триста двадцать монет. Они были аккуратно разложены по пятьдесят штук мешочки из дорогой ткани. Целительница оказалась весьма довольной добычей, даже предложила поделить найденное поровну, но тас’хи отказались.
— Так не пойдёт, вы меня простите за резкость, — сказала целительница Лиасана, буквально сунув в руки Фир два мешочка с монетами. — Золото никогда не бывает лишним. А мертвецам оно ни к чему. Можно было бы и украшения забрать, но они примелькались, и знающие люди сразу скажут чьи они. Не хочу, чтобы меня связали с графинями и всем этим. Если поможете мне спустить тела в подвал, я от них избавлюсь, и никто никогда не узнает, что стало с несчастными. Просто исчезли и всё. А потом можно идти в гости к графине Годой. Она должна мне всего сто монет, но я тоже хочу узнать, кто хочет смерти госпожи Диас. Если кто-то планирует занять моё или её место, он об этом сильно пожалеет.
Тас’хи обменялись взглядами. Пин, как всегда, подумала, что надо бы поступить проще и избавиться от целительницы. Фир же была с ней не согласна и думала о том, чтобы оставить как можно меньше следов. К тому же она была уверена, что Лисана, смотревшая на тела как на мусор, вряд ли станет кому-то рассказывать о произошедшем. В итоге женщины не пришли к единому мнению, но согласились понаблюдать за целительницей Лисаной ещё немного. От того, что она будет делать и как поведёт себя в доме графини Годой, будет завесить её судьба.
Кивнув друг другу, тас’хи помогли перенести тела в подвал и, пока целительница использовала магию, ждали её в гостиной.
— Надо бы купить сукна хорошего, — довольно неожиданно сказала Фир. — И ткани той, льняной. Ты ведь не разучилась шить?
— Столько лет прошло… — задумчиво ответила Пин. — И если шить что-то, то нужна тесьма, нитки, иголки, ножницы хорошие и ещё много всего. Хорошо, не надо так смотреть, как будем в том районе, куплю всё, что нужно.
Рикарда Адан вернулась ближе к вечеру, с большим отрядом промокших, но довольных асверов. С её слов, они так хорошо пошумели в Торговой гильдии, что туда примчалась городская стража, но сделать с отрядом полудемонов ничего не смогла, точнее, не стала даже пытаться. Казначейство торговцев сначала наотрез отказывалось вернуть деньги по долговым обязательствам, но после скандала и угроз утопить жадных людей в ближайшей реке, сдались. Когда же начали выдавать и пересчитывать золото, появился один из глав гильдии и попытался это дело остановить, но получил по шее. Рикарда говорила, что набросился на кого-то из её подчинённых с кулаками, но я склоняюсь к мысли, что он просто попытался кого-то оттолкнуть. Если он умудрился схватить женщину за руку, то ему ещё повезло, что жив остался.
Возвращаясь к золоту, надо сказать, что Рикарда осталась очень довольной, особенно когда при казначеях торговой гильдии пересчитала, взвесила и поняла, что где-то её обманули. В итоге она взяла немного больше, чем полагалась по бумагам, доведя старшего казначея до нервного срыва. Странно, конечно. Мне всегда казалось, что торговцы сказочно богаты, и какие-то сорок или пятьдесят тысяч для них не самая большая сумма.
Выгрузив золото в хранилище, за вычетом полагающейся доли, Рикарда убыла. Надеюсь, я не породил нового демона жадности, который будет бродить по городу и выбивать из должников золото. Занятие, конечно, увлекательное, но не любят люди тех, кто этим занимается. Можно ли больше не любить полудемонов, я не знаю, но проверять не хочется.
Утро нового дня началось с беготни по поместью за Вигором, который отказывался пить горькое лекарство. Начал капризничать как ребёнок и пустился в бега. После серьёзного ранения, даже учитывая помощь Грэсии, он восстанавливался удивительно быстро. Любой другой ещё несколько дней провалялся бы в кровати, а Вигор умудрялся бегать. Лиара восприняла это как интересную игру и с радостными криками бегала вместе с ним, предупреждая, с какой стороны я иду и в какую сторону лучше убегать. Грэсия и мама Иоланта смотрели на это с поразительным спокойствием. После третьего или четвёртого круга по этажам и попыток увещевания, посоветовали мне оставить детей в покое. Я надеялся, что Вигор устанет первым, но выносливости ему было не занимать. В итоге убедившись, что лекарство ему не так уж и нужно, я решил оставить его в покое. А ведь специально для него использовал немного корня волыночника, чтобы восстановить потерю крови. Собственно, с этим вопросом я пошёл к Тали и узнал, что она может сделать комнату, где готовое лекарство будет храниться долго, но не видит в этом смысла. Говорит, что затраты сил будут несопоставимы со стоимостью лекарства. Это как делать из золотых монет одноразовые грузила для рыбалки. Проще на этот золотой купить корзину рыбы, чем бросать в пруд.
Сразу после обеда я решил наведаться к нашему соседу барону Вивид, чтобы поговорить насчёт бала, но неожиданно приехали гости. Я сначала долго не мог понять, кто именно приехал, но потом вспомнил, где я слышал имя Гвидо Госсенс. Это был тот самый друг Бруну Фартариа, потерявший недавно дом со всем имуществом. Просто меня ввело в заблуждение, что приехала вся семья Госсенс, да и договаривались мы на: «Когда всё уляжется». В общем, спустя двадцать минут в гостиную на первом этаже вошла семья из четырёх человек. Глава семьи — высокий подтянутый мужчина лет пятидесяти, высокий лоб изрезан глубокими морщинами, русые волосы, с едва заметной сединой, глаза тёмно-серые, но не голубые или синие. Что-то общее в его чертах было с северными варварами. Ещё до того, как Империя захватила север и Блэс стали наместниками, там жили светловолосые и сероглазые люди. И несмотря на многовековую историю присоединения к империи, они сохранили свой собственный язык, из-за чего их часто называли «имперские варвары».
Супруга Гвидо была красивой светловолосой женщиной лет сорока. Как уже говорил, глаза у всех в семье были серыми, от тёмного оттенка у главы, до светлого у самой младшей в семье. Обе дочери удивительно походили на мать, словно копия одного и того же человека, но в разном возрасте. Младшей я бы дал лет девять, старшей — около четырнадцати. Прелестные, но худенькие девочки, словно их не кормят. Хотя, глядя на родителей, это скорее наследственное. Одета семья была как-то по-домашнему, что ли. У женской половины на плечах тёплые зимние платки, отличающиеся друг от друга только расцветкой. Видно, что новые, недавно купленные.
ebooksa