— Нет. Барон что-то делал с ней, и загорался синий огонь. Он горел, но не обжигал. Сэр страж, а что делает ваш кирт? Какие чудеса? Он тоже светится?
Хеск осклабился и зловеще выдал:
— Нет. Его кирт хороший. Правильный. Полезный. Он убивать умеет.
— Как?! — поразился Тук. — Сам по голове лупит или что?!
— Покажите им, сэр страж, — попросил хеск.
Отказать в такой просьбе невозможно — даже попугай перестал сверлить взглядом место, в котором припрятана трофейная фляжка. Хоть Зеленый и видел, как я работал Штучкой по трупам, но не прочь еще раз взглянуть. Видимо, в прошлой жизни был сорокой, потому и падок на все блестящее.
Я неспешно, дабы не испортить красоты момента неуместной суетой, обтер руки снегом вперемешку с палыми прошлогодними листьями, провел ладонями по штанам — и лишь затем потянулся за Штучкой. Внушительное лезвие, почти беззвучно родившееся на конце тонкого древка, вырвало из зрителей дружный вздох. Даже невозмутимого Амеда проняло — уставился на серебряный клинок как младенец на соску. Он тоже видел, как я трупы кромсал, но сейчас, в темноте, да у костра, все воспринималось иначе.
Тук, потеребив бороду, согласился:
— И впрямь кирт. А каков он в деле?
— Не он — она: я назвал ее Штучка.
— Да хоть колодой обзовите — мне-то какое дело. Вот латы прорубить сможет?
— Если со всей силы врезать, то да. Кожаные доспехи ей вообще на один зуб, кольчуга тоже невеликая проблема. Зазубрин на кромке не остается. Да что зазубрины — даже кровь к лезвию не пристает.
— Стало быть, и ржа не выступает?
— Естественно.
— Удобно-то как — чистить не нужно. Но плохо, что клинок к концу расширяется: броню лучше узким колоть, и желательно четырехгранным, но чтобы с толстым основанием. Да и крюк надобно приделать, тогда отличное копьецо для любого случая получится. Ну разве что в пикейном строю с таким не постоишь — коротковато.
— Себе крюк приделай — Штучка и так хороша.
— Может, и хороша, да только хлипковата больно — сильно не врежешь такой.
— Он шестерых демов покрошил с помощью этой Штучки.
— Нет, я там только одного ею убил. А вот до этого троих прирезал. А потом еще одного грима насмерть и двух покалечил.
— А еще он хотел грима съесть. Лапы у него отрезал.