Выйдя от командующего, полковник Левашов пребывал в восторге – мало того что его ребятушек не в пехоту, а именно по военной специальности задействуют, так еще и в тыл врага перебрасывают, как учили, всей бригадой, со средствами усиления. Ну, фашисты, держитесь теперь! В таком состоянии он вернулся в расположение бригады и с энтузиазмом взялся за подготовку к передислокации. Однако ближе к вечеру его энтузиазм и радость изрядно потускнели, а моментами он даже подумывал было с отчаянием, что не справится, что невозможно с этим справиться всего за сутки. Потому что перебросить к новому месту дислокации любую крупную воинскую часть, вроде полка или бригады, – это очень сложно и хлопотно само по себе, даже в мирное время. И намного труднее и хлопотнее в военное время, в условиях неизбежного нарушения территориальной системы управления, связи и транспортного обеспечения. А уж перебросить воздушно-десантную бригаду по воздуху, в военное время, в условиях господства немецкой авиации… и в условиях сильной нехватки собственной транспортной авиации, точнее в условиях полного отсутствия авиации именно специальной, военно-транспортной, да еще и за столь малый промежуток времени, – это было настолько сложно и трудно, что временами представлялось невыполнимым.
Начать с того, что, кроме как на тихоходных тяжелых бомбардировщиках ТБ-3, частью переделанных в военно-транспортный вариант, а частью так и оставшихся именно бомбардировщиками с относительной возможностью напихать в них не так уж и много людей или грузов, больше переброску проводить просто-напросто не на чем. Все потому, что Советский Союз, будучи родоначальником воздушно-десантных войск, до самой войны так и не имел специализированной авиационной техники (кроме планеров) как для массовой выброски десанта парашютным или посадочно-десантным способом, так и для переброски десантных частей со всем своим имуществом. Да и планеры – маломестные, без возможности транспортировки средств усиления и все равно требующие самолетов для буксировки – годились скорее для эффектных показух на маневрах или только для выброски в тыл малых групп со стрелковым вооружением.
Поэтому – только ТБ-3. А эти тихоходные старички мало того что при значительной общей грузоподъемности имеют низкую именно пассажирскую вместимость, так еще и днем, в условиях господства в воздухе немецких истребителей, есть не что иное, как просто большие мишени, которые смогут долететь до места назначения только в том случае, если у немецких летчиков закончился боекомплект.
Отсюда следует, что переброска возможна только ночью, и этот вариант вроде как хорош еще и тем, что ТБ-3 штатно проектировались для ночных полетов (и ночного бомбометания) и оснащены для этого всем необходимым оборудованием, а их экипажи имеют соответствующую подготовку и немалый опыт ночных полетов. Но тут новая сложность – почти никто из летчиков 326-го десбап, дислоцированного рядом, на аэродроме Пуховичи, и с кровью оторванного от бомбежек для переброски бригады под Белосток, на тамошних аэродромах не был, особенностей взлетно-посадочных полос и ориентиров окружающей местности не знает. Нет, летают-то они хорошо, могут даже без привязки к наземным ориентирам, по приборам или по радиолучу, так что долетят, это не вопрос. Но вот как будут садиться – ночью, на незнакомую полосу, битком набитые десантниками, да еще и с грузом на подвеске?! К тому же и сами аэродромы – это тебе не гладкая и ухоженная бетонная взлетно-посадочная полоса, а перепаханная вражескими бомбами грунтовая полоса отнюдь не в идеальном состоянии…
Хорошо еще, что командующий Белостокским укрепрайоном генерал Хацкилевич оказался нормальным военным, без дурного начальственного гонора, без спеси и тупого чванства в стиле «делай, как я сказал!». Даром что танкист, а к проблемам переброски бригады отнесся со всем вниманием – не только собрал и сконцентрировал на оговоренном аэродроме уцелевший состав подразделений аэродромного обслуживания, но и выделил дополнительно в помощь людей, транспорт, быстро решил организационные вопросы размещения прибывающих десантников. Да и вообще, отнесся как к родному – полковник не ожидал такого доброжелательного отношения, и это слегка даже настораживало…
В общем, всем миром, но особенно благодаря героизму и самопожертвованию летчиков, которые всю эту короткую летнюю ночь трудились на пределе сил, справились! Десантников набивали в самолеты, как селедку в бочки, – в крыльевые ниши, в бомбоотсеки, проходы и пулеметные кабины, для экономии места с собой они брали только личное оружие, все остальное – под фюзеляжем, с использованием специальных подвесок конструкции инженера Гроховского, дай бог ему здоровья. Там же, под брюхом, между колесами, транспортировали штатную артиллерию и легкую бронетехнику бригады, а еще мотоциклы, боеприпасы, топливо, снаряжение и все остальное имущество, которого, после того как в суматохе передислокации выгребли склады, оказалось неожиданно много. В дальних закоулках нашлись даже несколько динамореактивных безоткатных 76-миллиметровых пушек Курчевского на колесном ходу, разработанных в 1930-х годах специально для применения в десантных войсках, и запас снарядов к ним. Их тоже взяли, а вот пулеметные броневики БА-20 Левашов, по согласованию с Хацкилевичем, решил с собой не брать. Они хоть и полегче тех же Т-37 и Т-38, но по силуэту значительно выше, за счет этого пристраивать их на внешнюю подвеску под фюзеляж – тот еще геморрой, а предварительно снимать и ставить потом пулеметные башни – оно того не стоит. Да и гусеничные плавающие машины в тех краях однозначно лучше будут. Поэтому броневики оставили, а взамен догрузили взрывчатку и гранаты – вот они уж точно лишними никогда не будут.
Левашов летел крайним самолетом – он, как и все покорители воздушной стихии, категорически избегал слова «последний». А до вылета всю ночь провел на аэродроме, в диком нервном напряжении, организовывая и утрясая, решая внезапно возникающие вопросы и проблемы, с каждым отправленным самолетом боясь услышать, что не долетел, и всеми силами заглушая в себе этот страх за своих ребят. И вот теперь он долетел крайним рейсом, и все его ребятушки и летчики долетели, и теперь все хорошо, и сердце отпустило. А дальше… дальше будет привычная боевая работа, рейды и диверсии в тылу врага – то, к чему так долго готовился он сам и готовил своих орлов. Ну, фашистские гадины, держитесь теперь за свои штаны – десант атакует!
Сергей, подстелив плащ-палатку прямо на утрамбованную землю поселковой площади, в состоянии комфортной расслабленности – «жизнь-то налаживается» – сидел возле трофейного пушечного бронетранспортера, привалившись спиной к его переднему колесу и устремив полузакрытые глаза в ярко-синее небо без единого облачка. Рядом была удобная тенистая скамейка, на которую при желании можно было даже прилечь, но ему сейчас почему-то хотелось именно так – сидеть, опираясь о нагретую палящим полуденным солнцем броню. А еще – вдыхать неповторимый букет из запахов бензина, масла и сгоревшего пороха от горячего, славно потрудившегося совсем недавно пулемета, при этом лениво перекатывая в голове мысли и эмоции после только что закончившегося боя.
Совсем уже скоро ему предстоит снова окунуться в обычные послебоевые хлопоты, в нынешней ситуации еще и осложненные вероятностью скорого появления противника, причем в неизвестном количестве. И значит, снова нужно будет распределять задачи, принимать быстрые и желательно наиболее эффективные решения по множеству вопросов, носиться в бешеном темпе туда-сюда, проверяя и контролируя. Ведь только что закончившийся бой – это первичная и самая, пожалуй, легкая часть операции по уничтожению противника и захвату трофеев. Теперь предстоит гораздо более трудоемкая фаза – эти трофеи сохранить, интегрировать в общие боевые построения отряда, да еще и придумать, как использовать их с наибольшей результативностью.
Ну а сейчас, пока кавалеристы капитана Сотникова, прекратив свои недавние выкрутасы в казачьей джигитовке, уже спокойно и вполне грамотно обеспечивают охрану периметра, в то время как бойцы атакующих групп с автоматическим оружием тщательно прочесывают весь поселок на предмет поиска возможно спрятавшихся где-нибудь особенно храбрых представителей немецкой армии, у него есть несколько свободных минут, чтобы расслабиться и неспешно упорядочить в голове свои ощущения и оценки событий по итогам боя, а заодно прикинуть задачи на ближайшее будущее.
Итак, собственно бой. Первый серьезный бой его первого подразделения в этой реальности. Несмотря на некоторые, глубоко запрятанные Сергеем опасения возможных ощутимых потерь – ведь тактики боевых групп или звеньев его бойцы пока не знали, одно поспешно проведенное вчерашней ночью занятие по тактике штурма помещений звеньями не в счет, – и захват бронетехники, и последующая атака поселка прошли почти в полном соответствии с планом. Захват техники – вообще отлично, замечаний нет. Действия атакующих групп – вот тут были те самые опасения, потому что для успешности действия таких групп необходимы и серьезное обучение, и многократные тренировки. Но в целом его бойцы справились без особых ляпов и самое главное – сумели выполнить боевую задачу без невозвратных потерь. Может быть, им в этом помогли напор и боевой азарт, а может, еще и то, что немцы совсем уж неприлично расслабились и не ожидали атаки, да еще такой яростной и настолько насыщенной огнем автоматического оружия. Как бы там ни было, действия атакующих групп, с учетом трех легкораненых и двух средней тяжести, вполне можно оценить на «хорошо».
Вот кавалерия… кавалерия, конечно, поставленные ей боевые задачи в целом тоже выполнила, но с определенными непредвиденными отступлениями от плана атаки, повлекшими за собой неоправданные потери. Ну не смогли лихие красные конники удержаться в рамках поставленных задач, под конец боя забыли про осторожность и начали демонстрировать свою удаль. А может, лихие рубаки попутно выплескивали на так кстати подвернувшихся врагов свои нервы и злобу, распиравшие их после злополучных боев начала войны. Как следствие, три кавалериста погибли, а еще пятеро ранены, хорошо хоть тяжелых нет, а то намучились бы сейчас с ними… с учетом таких потерь, оценить действия кавалерии даже как удовлетворительные можно лишь с большой натяжкой. Понимает это и «главный кавалерист», капитан Сотников, который сейчас в противоположном углу площади, подальше от Сергея, весь красный и с выпученными от гнева глазами, но стараясь при этом все же сдерживать громкость голоса, яростно воспитывает свой младший командный состав, используя для этого отнюдь не благопристойный литературный язык. Ну, а раз понимает и уже сам занялся воспитательными процедурами, особо ругать кавалерию, пожалуй, не стоит. Тем более что их экспрессивные выходки, судя по ужасу в глазах пленных немцев, отразились на психике последних весьма трагическим образом.
Причем особенно драматически радикальное расширение рамок осознания реальности непобедимых арийских сверхчеловеков произошло у дежурного радиста. Будучи в самом начале захвата техники легко оглушен, а затем связан и выброшен из кузова бронетранспортера на землю под ним, чтобы не путался под ногами пулеметчиков, он потом, в процессе штурма, очнулся и смог посмотреть представление с кавалерий, что называется, от начала до конца, к тому же из партера. Теперь радист, которого после боя за шиворот, как мешок картошки, перетащили в угол площади поближе к остальным пленным и там прислонили к невысокому забору, всем телом судорожно трясся мелкой дрожью, искательно заглядывал в глаза стоящей неподалеку охране и все время что-то бормотал по-немецки, очень часто употребляя слово «камраден». К тому же, судя по мокрому пятну на штанах, радист, в процессе его волочения к остальным пленным, похоже, попутно реализовал насущные потребности своего организма в избавлении от излишней жидкости. Хорошо хоть, на этом и остановился, а то потом допрашивать его было бы совсем некомфортно.
Подводя итоги, можно констатировать, что бой, в общем и целом, прошел успешно, поставленные перед боем задачи выполнены в полном объеме, боевые потери для первого раза находятся в допустимых пределах. Основное, ради чего все и затевалось, – у отряда добавилось мощной, высокопроходимой, маневренной и очень неслабо по нынешним временам вооруженной бронетехники, которая значительно усилит его боевые возможности. Пожалуй, в таких условиях наступает пора уже и «попрогрессорствовать» немного, в первую очередь в плане организации эффективного боевого применения боевой техники, как нашей, так и немецкой, а также обучения личного состава с этой техникой правильно взаимодействовать. Ну, и потихоньку саму технику начинать апгрейдить…
Теперь мысли на ближайшую перспективу…
«Первым делом технику трофейную с площади, а лучше вообще из поселка, надо поскорее убирать – в случае если сейчас еще немцы подойдут и новый бой завяжется, она там ни к селу ни к городу. Да и с воздуха слишком заметна, если противник в ходе боя авиацию вызвать успеет – тогда моим новым красивым и очень полезным трофеям полный п… в общем, уничтожат с воздуха мои трофеи. И самому поселку изрядно достанется при бомбежке… Зачем немцы вообще бронетранспортеры в поселок загнали, да еще и выставили их так глупо на площади, до сих пор понять не могу. Наверное, решили, что война на сегодня уже закончена и противника в ближайшей округе больше не осталось, а тут мы – “сюрпри-з-з-з!”… Ладно, эта задача Гаврилову, пусть броню пока гонит в дубраву, к остальной колонне, и там маскирует… и пусть сразу привлекает к этому делу пленных водителей – зря, что ли, их в живых оставили…
Трофеи эти опять же… нет, техника нам, конечно, досталась очень хорошая, это не вопрос. Вопрос – откуда она тут вообще взялась?.. Не должно здесь и сейчас такой техники быть – все бронетранспортеры на первом этапе войны были сосредоточены в танковых и механизированных дивизиях, которые сейчас своими маневренными клиньями прорыва от Гродно и Бреста сошлись под Минском, блицкриг там реализуют!.. Впрочем, это наверняка прояснится в ходе допросов пленных фашистов, но вот, кстати, что касается именно этих короткобазных боевых машин – теперь однозначно и совершенно определенно мне ясно, что я сейчас не в прошлом моей реальности, а именно в реальности параллельной. Потому что в моем варианте истории такие вот двести пятидесятые “Ханомаги”, то есть легкие полугусеничные бронетранспортеры с укороченным десантным отделением, у немцев в войсках массово появились только к концу 1941 года, а конкретно вот эта модификация, с 75-миллиметровой танковой пушкой, вообще поступила на вооружение где-то уже в 1943-м…
И вот еще насчет воздуха – за воздухом надо бы повнимательнее наблюдать, а то как бы не вляпаться в большие неприятности. То, что мы тут уже вон сколько времени катаемся, а немецкая авиация ни перемещение отряда, ни только что закончившийся бой до сих пор не обнаружила, – это, как говорится, не наша заслуга, а их недоработка. Или, скорее, наше большое везение, а оно ведь рано или поздно неизбежно закончится. Отсюда вывод – режим маскировки и наблюдение за воздухом усилить, все зенитные средства в постоянную готовность к отражению воздушной атаки, благо у нас их теперь, с учетом кормовых пулеметов новых трофейных БТР, очень прилично. Это, пожалуй, я поручу организовать Игорю Петрову.
С остальными трофеями пусть старшина Авдеев разбирается, тут я ему под руку лезть не буду. Надо только не забыть напомнить, чтобы и немецкую форму, которая не сильно повреждена и не сильно в крови, с трупов тоже поснимали, может, потом для чего и пригодится. И чтобы документы обязательно у всех убитых собрали… а еще чтобы самих убитых из поселка поскорее убрали, пока трупы на этой жаре разлагаться не начали…
Поселок этот еще, теперь лишняя головная боль… вот уж воистину не было у бабы забот, так купила баба порося. С поселком, и особенно с его жителями, прямо как в том анекдоте, неудобно может получиться. Потому что в процессе азартного вожделения немецкой бронетехники, а также с целью пресечения бесчинств арийских супергероев, поселок и его население мы у немцев лихо отбили, это да, это хорошо и это нам плюсик в карму. Но вот теперь и думай, что с этим поселком и его населением дальше делать. Пожелать всего хорошего и чтоб держались там, оставить людей на произвол судьбы и идти дальше по своим делам? Так ведь немцы, как только его снова займут и прознают, что в этом поселке их боевых товарищей побили – а прознают они однозначно, потому что абсолютно все следы только что прошедшего боя уничтожить просто невозможно, – тогда поселку тут же и абздец наступит полный. Фашисты тут все сожгут однозначно, причем вместе с населением, и при этом населению еще сильно повезет, если его, это население, немцы убьют до того, как сожгут, а то ведь могут и заживо, были прецеденты…
ebooksa