Егерь

Покинув сцену, я направился к Толику, времени у него было достаточно, уже должен был разговорить Игрока, а то, что это был именно он, я нисколько не сомневался, как говорится, глаза – зеркало души, и тот спрятать свои чувства не смог, на чём и погорел. Обоих я нашёл в небольшом кабинете, видимо руководителя сцены. Игрок сидел на стуле и мотал головой, стряхивая кровь с лица, его держал один из наёмников, двухметровый громила, а Толик энергично работал кулаками, отбивая ему нутро.

– Как у нас дела?

– Он это, – вытирая пот на лбу рукавом, кивнул братишка. – Уже сознался, всё подтвердил. Рассказал даже то, что нам неизвестно было. Это я так, пар спускаю.

– Это хорошо.

Я взял от стены другой стул, поставил его перед Игроком, спинкой к нему, и, оседлав, положил локти на спинки и спросил:

– Ну как, желание стать властителем целой страны не пропало? Ликвидированные по твоему приказу из тех, кто мешает на пути, по ночам не снятся?

– Чего они мне сниться должны были, не я же убивал? – поморщился тот и, собрав слюну, сплюнул на пол кровавым сгустком, звякнув выбитым зубом.

– Ну да, логично, – согласился я.

– Что-то ты слишком спокоен. Если бы я был на твоём месте, порвал бы голыми руками того, кто убил твоих детей.

– Да, команда «ублюдков», что ты прислал, была морально деградировавшей, если судить по их поступкам. Только вот кто тебе сказал, что они убиты? Или ты поверил агентам, что шныряли в Акапулько и получали сведения от патологоанатома? Я обещал на борту яхты, что вырежу семьи «ублюдков», и я это сделал, жёстко, понимаю, но обещание надо было держать, но мстил я не за то, что они их убили, а за то, что попытались, особенно Женьку, брошенную в пасть акуле…

– Так они?.. – дёрнулся Игрок. Позлорадствовать, чтобы получить лёгкую смерть, он не смог. Он лишь смахнул с меня очки, освободив руку, и раздавил их.

– Живы и даже здоровы. У Сашки с Максимкой были поверхностные ранения, царапины, попадали они на палубу с испугу, больше по мне палили, а вот с Женей серьёзно. Когда я перебил команду «ублюдков», то сразу прыгнул вслед за ней. К сожалению, одна из акул, привлечённая запахом новой крови, заинтересовалась дочкой, успела ухватить её за руку и потащить на глубину. Пришлось с тремя пулевыми отверстиями в ноге и в брюхе нырять следом и отбивать её. Голыми пальцами рыбине брюхо порвал и кишки выпустил, злости и ярости хватило, даже палец сломать умудрился. А с дочкой ничего серьёзного, порезы от игл-зубов да перелом лучевой кости. Акула головой мотала, пытаясь оторвать руку, но я успел. Даже поднял дочурку на борт судна и перевязал. Про искусственное дыхание – Женька воды нахлебалась – я уж и не говорю. Потом вызвал помощь с берега, к счастью, рация была не разбита, а просто отключена, ну и допросил подранка. Как видишь, дети хоть и пережили шок, что я тебе, падле, никогда не прощу, но они вполне целы и сейчас проживают с женой брата, отходят от того ужаса, что им довелось пережить. А с их официальной гибелью всё куда проще: проплатил врачам – и вот, официальное заключение о смерти. Лёгкие ранения были записаны как тяжёлые, так что их гибели никто не удивился. Одну дочурку, по официальным документам, даже до госпиталя не довезли, скончалась, у остальных вроде как тоже шансов не было. Ну, а их отец, француз, сбежал из больницы на второй день после той бойни, что произошла на борту его яхты, продал всё своё имущество и исчез. Его тело было найдено месяц назад в Испании в сгоревшей машине. Опознание прошло по уцелевшим документам, которые чудом сохранились в огнеупорном ящике в багажнике. Экспертизу никто не проводил, и Анри Байо-Шарби был признан официально мёртвым. Вот такие дела. Хвосты я подчистил хорошо, да и о том, что я жив, кроме тебя, никто не узнает, а ты никому об этом не скажешь.

– А мои люди?

– Да, кстати, вот тебе карандаш, вот листок, опиши всех, кто на тебя работал и в той или иной степени знает или предполагает, что я жив.

– Какой мне в этом смысл?

– Умрёшь легко.

– Аргумент в данном случае вполне в твоём духе, Соколов.

– А то.

Игрок справился быстро. Прочитав написанный трясущимися руками список, я удивлённо поднял брови:

– Всего шесть человек?