Да, Пилилак оказался лжепророком. Он не спас махандов. И сейчас погибнет или, что еще хуже, будет захвачен в плен.
Впрочем, еще есть возможность сохранить если не жизнь, то хотя бы честь. Прощай, Телли. Прощай, мама. Никогда не думал, что все закончится вот так…
Я подхватываю с земли заряженный штуцер и не целясь – разве можно промахнуться с пяти метров! – стреляю в бочку. Взрыва я не слышу и не вижу. Просто что-то огромное, слепящее, поднимается под ту сторону вала и поглощает меня, как штормовая волна одинокого пловца…
Глава седьмая
Перевал Сломанных ребер
– Понимаешь, Артем, – Нефедов делает неопределенный жест рукой, – этнос, переживший фазу обскурации, становится реликтовым. Вот как маханды.
– Что значит – «реликтовый»? – спрашиваю я у профессора, поднимаясь следом за ним по тропе к перевалу Сломанных ребер. Разговор о судьбах различных народов, затеянный полчаса назад, перерос в настоящую лекцию по истории человечества.
– Мой учитель Лев Николаевич Гумилев говорил, что реликтовые этносы – это народы, растерявшие свой пассионарный фонд. Они потеряли способность к саморазвитию, но поддерживают баланс своего племени с природой. Без давления извне такой этнос может бесконечно долго хранить свою оригинальную культуру и отработанный стереотип поведения. Вместе со способностью к саморазвитию он теряет и ощущение времени.
– А что такое обскурация?
– Одна из фаз этногенеза, то есть развития этноса. Фаза обскурации – снижение пассионарного напряжения ниже уровня гомеостаза, сопровождающееся либо исчезновением этноса как системы, либо превращением его в реликт.
– Тьфу ты! Игнат, я запутался. Гомеостаз – это что за зверь?
Он смеется.
– Гомеостаз – способность популяции поддерживать определенную численность своих особей длительное время. Обскуративная фаза – одна из финальных в развитии того или иного народа.
– Одна из? То есть существуют и другие?
– Конечно. Есть еще мемориальная фаза. Это состояние этноса после фазы обскурации, когда отдельными его представителями сохраняется культурная традиция. Память о героических деяниях предков продолжает жить в виде фольклорных произведений, легенд. Народы утеряли активность, но богатый былинный эпос говорит нам об их былой славе. Например…
– Не надо «например», – перебиваю я профессора. – Ты лучше скажи: вот наш СССР – это какая фаза?
– Ты некорректно ставишь вопрос. Нельзя рассматривать события последних десятилетий в отрыве от развития русского суперэтноса, возникшего в пятнадцатом веке. А он сейчас находится в фазе надлома.
– Дурацкое слово какое-то – надлом.
– Ну, дурацкое – не дурацкое, а это так. Фаза надлома – это резкое снижение пассионарного напряжения и увеличение доли субпассионариев. Императив: «Мы устали от великих свершений». К тому же у нас есть объективная причина: три революции, Гражданская и Великая Отечественная войны выбили огромное количество пассионариев. Теперь основная масса населения страны – обыватели, мещане. Люди больше думают не о Родине, а о себе. О своей норке. О колбасе. Таких, как ты – мало.
Таких, как ты… Поправив рюкзак, я поудобнее перевешиваю трофейную М-16 и углубляюсь в раздумья. «Таких, как ты» – это каких? Значения слова «пассионарий», постоянно употребляемого Нефедовым, мне все же не до конца понятно. Монгольские «люди длинной воли» – тут все просто. А я? Стал бы я таким, каков есть сейчас, если бы не серебряная фигурка из шкатулки? Совершенно точно – нет.