Муос

— Ленточники тоже идут на юг. Их много. Сотни. Может, и тысячи. Они идут всеми ходами в этой части Муоса. Мы попали в окружение. С Божьей помощью удалось пробиться к вентиляционной шахте и уйти. Как видишь — не всем. Но задание выполнено: отыскали склад и взяли комбезы с противогазами. Жаль, при выходе из окружения половина комплектов была утеряна. Короче, осталось всего четыре…

У диггеров Гапона была своя роль в этой операции. Пока остальные бригады осуществляли нападение на «гнездо» Восток, освобождали Расанова и Радиста и доставляли их в юго-восточную часть Муоса, они напали на охраняемый ленточниками склад военной амуниции и захватили десять костюмов химзащиты. Теперь эти костюмы лежали на полу в развернутом виде. Один был изрублен и поврежден арбалетными стрелами, но остальные вроде целые. Светлана внимательно осматривала костюмы, что-то проверяя и поправляя в них. В какой-то момент она с Юргендом и Гапоном отошла в сторону и начала спорить. Радист слышал упрямое «я пойду…», «…одного не оставлю…», «…я так решила…», «…что будет — то будет…».

Расанов описал диггерам, где находятся вышка и вертолет. По всем приметам, нужное место было вблизи станции Партизанская. Диггеры определили ближайшую точку выхода на поверхность именно там. Сами они никогда не выходили на поверхность, так как считали ее проклятой. Это было табу. К мертвой сталкерше должны были идти Расанов, Светлана и Радист. Так было задумано изначально. Но сейчас Гапон и Юргенд почему-то стали отговаривать девушку, указывая на какую-то опасность для нее. Что это за опасность — Радист узнал позже.

Они надели костюмы и противогазы, попрощались с диггерами. Из нижнего подземелья поднялись в верхнее — в старую теплосеть. Как и указывали диггеры, нашли там канализационный люк и по проржавевшей лестнице вылезли на поверхность.

Время для вылазки было самое подходящее — восход солнца. Ночные хищники убрались в свои норы, а дневные еще не вышли на охоту. Люк выводил на Партизанский проспект — когда-то одну из крупнейших транспортных артерий Минска.

Было тихо, очень тихо. Радист слышал свое дыхание, тяжко пробивающееся через фильтр и клапаны противогаза, слышал биение своего сердца. Разрушенный город и искалеченная мутациями природа враждебно смотрели на трех существ, как будто именно они были виноваты во всех бедах. Метрах в трехстах находилась вышка — та самая ржавая вышка, с которой вещал передатчик. Но до нее надо было еще дойти.

Они медленно шли по проспекту. Сквозь асфальт и бетон дороги пробивались деревья, кусты и кое-где трава. Трое путников обходили эти редкие деревья и заросли, опасаясь нападения невидимого врага. За ними наблюдали — это чувствовалось. Десятки глаз или других органов чувств наблюдали, изучали и одновременно ненавидели эти давно чужие для поверхности существа.

Через сто метров их путь перегородила небольшая роща. Все напряглись, интуитивно чувствуя опасность, которая таилась в кронах деревьев. Но обойти рощу можно было только по руинам, что казалось еще более опасным. Немного постояв, решили все-таки идти через рощу. Даже сквозь резину противогазов слышалось зловещее острожное шуршание в кронах, хотя ветра не было.

Вся роща была затянута паутиной, которая придавала ей вид обиталища нечистой силы. Расанов собирался ступить в рощу, но Светлана схватила его за руку, показала рукой на что-то, привлекшее ее внимание, и направилась туда.

Это был человек. Почти в таком же, как они, противорадиационном костюме и противогазе. Он повис на ветвях рощи, опутанный еще более густой паутиной и полупрозрачными нитями. Его согнутые в коленях ноги касались земли. Приглядевшись, они рассмотрели, что нити, пробив прорезиненную одежду и противогаз, внедряются в тело человека, безусловно, уже мертвого. Бедняга стоял спиной к ним, он буквально повис на самом входе в рощу.

Расанов выхватил меч, подаренный ему диггерами. Сделав несколько неумелых взмахов, он обрубил нити и побеги, оплетавшие жертву. Труп упал на спину. Стеклянные окуляры противогаза угрюмо смотрели в небо. На нем была уновская форма. Радист стащил противогаз. Высохшее, словно высосанное изнутри, лицо с обвисшей кожей; мутные глаза, в которых застыл предсмертный ужас. Но Радист и Расанов узнали погибшего. Это был уновец — именно тот, которого ленточники первым осчастливили на станции Восток. Он раньше их оказался на поверхности и шел, видимо, к вертолету. Вывод напрашивался сам собой. Все трое переглянулись.

Скорей всего, потеряв Радиста и Расанова, ленточники поспешили создать отряд из числа осчастливленных уновцев. Их впустят в вертолет. Они объяснят, что остальные погибли, и полетят в Москву. Так или иначе, но ленточники начнут захват новых территорий. Этот уновец случайно попался в ловушку рощи. Вряд ли он был один. Наверняка остальные ленточники, увидев опасность, пошли в обход. Радист пожалел, что у них сейчас нет огнемета, чтобы прожечь себе дорогу в роще. Они тоже вынуждены были идти через руины.

Когда-то гора мусора восьмиметровой высоты была пятиэтажкой. В костюмах было очень неудобно. Становилось жарко. В результате Последней Мировой климат планеты изменился, и субтропический пояс сместился вплоть до Балтийского моря. Метр за метром трое смельчаков карабкались вверх. Светлана с этим справлялась успешней, чем Радист и Расанов. Она даже помогала им, подавая руку или подсказывая знаками, где лучше ступить.

Они взобрались на вершину и увидели еще одного человека. Он сидел между бетонными глыбами, вяло глядя на внезапно появившихся путников. В руке у него был заряженный арбалет. Человек пытался его поднять, чтобы выстрелить, но у него ничего не получалось.

Незнакомец был одет в подобие противорадиационного костюма: прорезиненный кожаный плащ, такие же кожаные штаны и сапоги. На голове — самодельная маска. Светлана подошла к несчастному, ногой отбросила арбалет, который он все еще пытался поднять, и сорвала с лица ватиновую маску. Это была женщина, вернее, девушка. Радист сразу узнал ее — Валентина Коржаковская, дочь мертвой сталкерши. Ленточница с ненавистью смотрела на них. У нее были явные признаки лучевой болезни: лицо казалось смертельно бледным, а на снятом фильтре виднелись следы рвоты. Видимо, отряд ленточников вышел на поверхность где-то далеко и добирался сюда долго, не зная более удобных точек выхода. Валентина уже не могла идти, поэтому ее бросили умирать здесь. Слабым хриплым голосом она сказала:

— Поздно… Вам нас не догнать… Вертолет будет нашим… и Москва будет наша… Слава Хозяевам!..

— Сколько ваших? Как давно здесь были?

— Нас — легион… мы победим… земля будет наша… слава Хозяевам…

Девушка начала бредить. В приступах тревоги она иногда пыталась приподняться и вскрикивала: «На вышку! Надо успеть взять рацию!» или «Бегите к вертолету!», но последние силы ее быстро покидали. Глаз она уже не открывала. Еще некоторое время шевелила губами, но слов было уже не разобрать. Вскоре девушка замерла. Это был конец. Светлана произнесла отходную молитву, которая едва доносилась через ее противогаз. Радист давно заметил, что его любимая молится над всеми убитыми — и над своими, и над врагами. После этого они двинулись дальше.

Итак, если верить бреду несчастной Валентины Коржаковской, ленточники собираются пробраться к вышке, чтобы снять радиопередатчик, а потом идти к вертолету.