Ротмистр

– Соберите всех стрелков на одном направлении, – не обращая внимания на оскорбления, продолжил Ревин. – Нанесите основной удар узким фронтом, не распыляйте силы по периметру. И солдат постройте цепями, а не «ящиком».

Кормухин осекся на полуслове.

– Гм, – проговорил он через некоторое время, – Дело говоришь… Говорите… Ротмистр… Прошу меня простить. Нервы ни к черту стали…

Ревин кивнул, принимая извинения.

– Семенов! – гаркнул полковник. – Командиров рот ко мне! И коня!..

Пехота перегруппировывалась. Под несмолкаемый барабанный треск прапора выстреливали команды своими лужеными глотками, тасуя серошинельную массу. Подводы увозили раненых, наспех обмотанных бинтами, дожидались своей очереди и завернутые в рогожку трупы, стасканные рядками. Солдаты, проходя мимо, отводили взгляд, каждый представлял под рогожкой, видно, себя.

Поутихла и стрельба с форта – турки наблюдали за приготовлениями русских, гадая, откуда ждать атаки. С Кормухиным тоже произошли перемены. Как-то он просветлел лицом, приосанился. И вряд ли виной тому послужил разговор с Ревиным, всего вероятней, причиной стало то, что полковничий кулак нашел таки себе точку приложения. Под горячую руку попался обозный интендант, не пожелавший выдавать стрелкам патроны сверх нормы. Теперь вот бегал вслед за Кормухиным, ожидая распоряжений, а на полфизиономии его расплывался роскошный фонарь.

Ревинская сотня толклась в сторонке. Кони пытались щипать траву, а казаки поглядывали туда, где остался полк, изнывали, разгоряченные боем, от бездействия.

– И заметьте, – с Ревиным поравнялся Кормухин, попридержал, запыхавшись, поводья. – Ни одного посыльного из генеральского штаба. Ни одного!.. Это у нас всегда так, коли победа – так благодаря полководческому гению командования. А коли нет, то это ты виноват, полковник, нарушил, мол, предписанную диспозицию. Не желаете? – Кормухин протянул плоскую фляжку.

– Благодарю покорно, – Ревин отказался.

– Зря, – Кормухин от души приложился к горлышку. – Через полчаса протрубят атаку, – полковник вытер губы рукавом. – Я намерен оставить вашу сотню в резерве. Что вы думаете по этому поводу, ротмистр?

– Думаю, что моя сотня здесь не для того, чтобы стоять в резерве.

– Ваша стихия – быстрые фланговые удары, – Кормухин снова взвился. – Эта истина известна даже безусым юнцам! Путь туда, – полковник махнул стеком в сторону форта, – возлежит по телам. Вы желаете, чтобы я пустил казаков в лоб, в мясорубку?

– Это было бы глупо, – спокойно возразил Ревин. – Когда пехота возьмет на штыки первые редуты, мы ударим вот отсюда. – Ноготь постучал по карте. Место ровное, домчим впереди ветра. И никто нас там не будет ждать…

– Вы не прорветесь на укрепления – лошади переломают ноги.

Ревин вздохнул.

– У нас довольно странная страна, вы не находите? Лошадей жалеют больше, чем людей… Мы спешимся, дойдя до редутов.

– Виданное ли дело! Казаков ссаживать с коней!..

– Решайте, – Ревин дернул плечом.

– Ладно, я послушал вас в большом, почему же не послушать в малом. Поступайте, как знаете…