На первом же привале, когда он очутился на безопасном расстоянии, ему приснилась покойная матушка: она смотрела на него ласково, потом что-то сказала – что-то очень важное, но он забыл, когда очнулся, и долго после сожалел о том. Юстэс очень хотел еще увидеть её во сне: ведь он не знал её – она умерла, когда он был младенцем, но матушка больше не приходила. Зато вспомнились отец и старшие братья – и он почувствовал, что больше не сердится на них: сам виноват, что пришлось покинуть отчий дом. Вспомнилась и та, что любила его, и чьей любовью он так тяготился… Что-то с ней теперь сталось? Жива ли она?..
А на рассвете его захватили врасплох кочевники. Бой был коротким и неравным. Юноша сражался как лев – и потому его не убили. Восхищенные отвагой неверного, дети пустыни сохранили рыцарю жизнь, и продали его проходившему каравану, направлявшемуся к побережью. Спустя два перехода, на караван напала болезнь, унёсшая в могилу более половины всех людей. Не миновать бы этой участи и Юстэсу, раненому в стычке, но его спас чёрный человек по имени Али. Он дал ему съесть три тёмных, неприятно пахнувших шарика, и юноша остался жить. Али и дальше ухаживал за ним: промыл раны, где уже завелись черви, менял повязки, приговаривая что-то на чужом, гортанном языке, приносил воду, кормил его жирной бараньей похлебкой. Благодаря ему рыцарь окреп настолько, что всерьез задумался о побеге. Но его теперешний хозяин и так потерял половину своих рабов, и с него не спускали глаз.
Помогла песчаная буря. Утром того ужасного дня Али принес ему накидку из шерсти верблюда. Показывая на горизонт, где клубилось тёмное облако, он что-то пытался объяснить. Юстэс взял накидку…
Потом были долгие часы, когда во всем мире не осталось больше ничего, кроме воя ветра. Ему казалось: все демоны пустыни собрались вместе, чтобы спеть хором на его могиле, и рука в бессильной ярости напрасно искала рукоять меча… Он бы так и остался там, погребённый толстым слоем песка вместе с остальным караваном, но Али откопал его, еле живого, и Юстэс обнаружил, что снова стал свободным.
Он тогда не задумался, как выжил Али. Наверное, им обоим просто повезло.
Последующие дни были наполнены смертельной мукой. Палящее солнце и ни капли воды… Язык распух, стал шершавым, Юстэсу хотелось откусить его и выплюнуть – он думал, что задохнётся, если тот распухнет ещё сильнее. В висках всё время стучали маленькие острые молоточки – голова болела невыносимо, и он боялся, что череп расколется. Ещё он боялся сойти с ума – ведь тогда бы он, не задумываясь, вцепился в горло своему спасителю, и пил бы, пил его кровь! – он видел, как это сделали караванщики с обессилившим рабом.
Али молча полз рядом, и в его глазах тоже порой светилось безумие.
Гилленхарт не выдержал первым.
Он напал на чернокожего, и они сцепились, катаясь по песку, точно дикие звери, рыча и кусая друг друга. Али оказался сильнее и проворнее – изловчившись, он ударил юношу кулаком в висок, и свет померк в его очах.
…Откуда-то из тьмы перед ним появилось лицо монаха. «Ты послал меня сюда! Из-за тебя я так страдаю! Я ненавижу тебя…»
Ненависть – сильное чувство. Порой оно дает человеку куда больше вдохновения и сил, нежели любовь. Юноше так сильно захотелось отомстить, что он отложил свою смерть на потом – и очнулся.
Чьи-то руки поднесли к его губам чашу с водой… Спустя два дня он уже смог подняться на ноги.
Жители маленькой рыбацкой деревеньки – десяток глиняных хижин, длинные лодки, сохнущие бесконечные сети, – были неразговорчивы и неприветливы. Люди, найденные в пустыне, не внушали им доверия – ведь они так не похожи на них… Опасения рыбаков были не напрасны: слегка окрепнув, Юстэс в одну из ночей взял припасённый заранее кувшин с водой, пару пресных, жёстких, как подошва сапога, лепёшек, и украл лодку.
Выйдя в море на безопасное расстояние, он направился вдоль берега, надеясь выплыть к какому-нибудь более подходящему месту, откуда он сможет наняться на корабль, идущий в Акру. Он понимал, что стал пешкой в неведомой ему игре, и Фурье, посылая его в путь, строил какие-то свои планы. Возможно, расстроив эти планы, Юстэс тем самым отомстит святому отцу, а быть может, доберётся и до него самого. Юстэс понятия не имел, что будет делать в Акре. Пергаментный свиток Фурье был им утерян, но он рассудил, что попытаться стоит: ведь монах сказал, что нужный человек сам найдет его, и юноша не задумывался, как тот это сделает. Не думал он и о том, что может и не добраться до места, ведь молодости свойственна здравая доля глупости и самонадеянности, и вкупе с верой в свою звезду и удачу, это сочетание дает иногда удивительные результаты.
***
Он грёб около часа, стерев в кровь ладони, когда куча тряпья на корме лодки вдруг зашевелилась. Юстэс приподнял весло и размахнулся, ожидая чего угодно, но из-под тряпья вылез, потягиваясь и позёвывая … Али. Юстэс с облегчением перевел дух: он был несказанно рад видеть своего чернокожего приятеля.
– Как ты здесь оказался, хитрец?
Но Али не понимал его слов и молча улыбался, сверкая белками глаз.
Несколько дней они провели в море – повелитель вод был милостив к ним. Али ухитрился из запасного весла и тряпья наладить парус. Ловили рыбу, высаживались на берег, – не есть же её сырой… На берегу старались и ночевать, карауля по очереди. Вой гиен и шакалов внушал суеверный страх, но ещё больше они опасались людей, и потому, едва занимался рассвет, тут же отправлялись дальше. Путешествовать ночами было бы легче, но неопытные мореплаватели, подобно своим далёким предкам, боялись потерять берег из виду.
Потом фортуна изменилась – поднялся шторм, и их унесло далеко в море. Лодка перевернулась; весла, остатки припасов – все погибло. Чудом, они сумели уцепиться за утлую посудину, связались поясами, – Гилленхарт не переставал бормотать слова молитвы, Али терпел молча, – и стихия показала им всю свою мощь и ярость.
ebooksa