Luminoforce

Эти мысли занимали голову Тромболли, когда он, облаченный в серую, расшитую золотыми нитями тунику стоял у окна своего кабинета и угрюмо наблюдал за прибывающими гостями.

Колосс пал. Наверняка именно об этом они думают, переступая порог его дома. Эпоха сменяет эпоху, но люди остаются прежними: жадными до чужих неудач и падений. Но пал ли он? Достиг ли он тех высот, с которых падают? Или сбрасывают. В зависимости от политического коленкора.

Марко думал об этом. Много лет назад назначение в бурно развивающийся Новаград было воспринято им, как щедрый жест судьбы, улыбка Фортуны, главная удача его жизни, способная вознести его к пантеону столичных небожителей. И в этом отношении к назначению крылась ошибка. Прошли годы, а с того момента ничего не изменилось. Это назначение в Новаград так и осталось главным достижением его жизни. Пока консулы мирно сменяли друг друга в столице, Марко постепенно все больше увязал в этом болоте. Конечно, это были не худшие годы в его жизни. Все же он обладал властью, а к его мнению прислушивались в кантонах. До поры до времени.

Да, власть эфемерна. Но понял это он слишком поздно. Лишь тогда, когда жизнь преподнесла ему неплохой урок в лице Мартина Гебрé. И теперь Марко был вынужден приклонить перед ним колено. Перед этим выскочкой из трущоб!

Тромболли выдохнул, сцепив руки в замок перед собой.

Он устал, а потому был готов уйти на покой. Был готов сдаться. Но только на своих условиях.

Что-то за окном привлекло его внимание. Марко прильнул к стеклу, стараясь не выдать себя.

– Наконец-то пришла, – Тромболли расплылся в улыбке Чеширского кота и, развернувшись, направился прочь из кабинета.

Елена стояла в тени буковой аллеи, погруженная в свои мысли. Прошлое не давало ей покоя, не отпускало ее, терзая и изматывая душу. Когда-то давно она уже была тут. Стояла на этом самом месте и волновалась в предвкушении праздника. Тогда ей посчастливилось посетить благотворительный вечер в числе лучших сотрудников кружка Макарова, теперь же она пробирается тайком. Оставалось лишь надеяться, что кончится все иначе, чем тогда.

Ее знобило. Елена постаралась отогнать панические мысли. К сожалению, последнее время она все чаще пребывала в плену тумана, сотканного из мельчайших воспоминаний. Это тяжело: жить, желая изменить прошлое.

Поправив свое черное мешковатое платье и белую маску, женщина подалась вперед и вышла из тени, позволив ярким фонарям осветить себя холодным светом. Как же давно она выходила в люди… Жаль, что не смогла послать сюда свою цифровую копию. Та годилась лишь для встреч с Макаровым во Втором, сюда бы проникнуть ей не удалось. Лена невзначай, как будто ища кого-то, окинула взглядом двор перед палаццо Тромболли и насчитала с дюжину разного рода камер, сканеров, и глушилок. Вмешиваться в их работу Макаров не осмелился. Это бы привлекло ненужное внимание. Скорее всего, весь Итальянский квартал и так ходит под колпаком у Мартина, зная о его любви к Главе Совета. А сегодня при его маниакальном страхе перед слежкой, можно предполагать, что любые сбои в работе сети заставят его стянуть сюда все полицейские батальоны даже в обход разрешения Совета. «Нет, – в очередной раз подумала женщина, – лишнее внимание ни к чему. Только не сегодня».

Елена прошла мимо каменных нагих женских статуй, обвитых плющом, пересекла лужайку и оказалась в гуще людей, стремящихся к парадному входу дома Главы Совета. Незаметно для большинства она легонько прикоснулась к некоторым из гостей и прислуги, а те так же незаметно отреагировали кивком головы. Теперь оставалось лишь ждать.

Поликидроны виртуозно играли классику, ожидающим гостям подавалось шампанское, но Лена чувствовала себя неуютно. Макаров был прав, когда сомневался в ее способности удачно провернуть это дело. Она слишком давно выпала из общественной жизни. Ей не нравились собравшиеся здесь люди: разодетые, распухшие от собственной гордыни индюки. Ей не нравилось играть и претворяться. Ей не нравилось действовать в соответствии с планом, а не по обстоятельствам. А еще она боялась. Боялась не справиться. Боялась подставить других. Боялась Мартина Гебрé. Последний страх был самым сильным. Но сегодня она вступит с ним в схватку, посмотрит ему в глаза и выйдет победительницей.

– Общество милосердия сестер Андалусии, – опустив глаза, сообщила она охраннику на входе, протянув ему идентифицирующую карточку, и, когда тот махнул головой, давая разрешение пройти, проследовала за остальными гостями сквозь белые мраморные ворота.

– Ты тут впервые, как я понимаю? – Марина смотрела прямо на Артема, который разглядывал фасады воссозданных итальянских дворцов.

Они шли рядом друг с другом по Виа Гарибальди, украшенной фонарями и разными световыми инсталляциями.

– Ага, – задумчиво ответил парень. Как бы ему ни хотелось быть более вовлеченным в беседу с девушкой, которая ему нравится, оторваться от окружавшего его великолепия было невозможно.

Итальянский квартал будто застыл во времени, будто не было никакой Катастрофы, гибели миллиардов людей и последующих лет бурного технологического прогресса. Квартал был такой архаичный. И это впечатляло Артема больше всего. Казалось, потеряйся он тут и его никто никогда не найдет.

И все же, это некрасиво.

– Прости, – пересилил он себя, обращаясь к Марине.