Питбуль

— Насколько я понимаю, вы заявили полиции, что подозреваете Тома Мазорека в причастности к пропаже Нины?

Молчание.

— А также Яна Фишхофа и еще двоих с норковой фермы? — спросила Элоиза. — Почему?

По-прежнему молчание.

— У вас есть хоть малейшее предположение, почему у Яна Фишхофа стоит дома ваша с Ниной фотография?

Лизетта Далсфорт остановилась. Она обернулась и бросила на Элоизу удивленный взгляд.

— Фотография?

— Да, — кивнула Элоиза. — На фотографии вы и молодая девушка, как я предполагаю, ваша дочь. Она одета в замшевую куртку и синие джинсы. А на вас зеленая блузка… Вам это о чем-нибудь говорит?

Лизетта Далсфорт, не мигая, смотрела на Элоизу.

— Да, эта фотография была сделана в день ее конфирмации, а полиция попросила копию этого снимка, когда… — Она отвела взгляд в сторону и стала смотреть на воду. Правый глаз у нее дергался.

— Вы не знаете, почему эта фотография стоит у Яна Фишхофа на столе?

Женщина не ответила.

— Ян умирает, — сказала Элоиза, — и он заговорил о…

— Отлично! — Лизетта Далсфорт тут же оживилась. Она встретилась взглядом с Элоизой и кивнула. — Он заслуживает смерти. Они все ее заслуживают.

— Кто все?

— Фишхоф, Карстенсен, Галлахер…

— Почему вы говорите, что…

— Иногда, когда я плаваю, я ныряю под воду и остаюсь там, пока мои легкие не начинают гореть. Я представляю себе, каково это. Быть не в состоянии подняться наверх… — Она смотрела на фьорд и будто говорила сама с собой. — Инстинкт задерживать дыхание под водой настолько силен, что он на удивление долго пересиливает боль из-за нехватки кислорода. Вы знали об этом?

Она посмотрела на Элоизу, та покачала головой.

— Человек делает вдох только тогда, когда вот-вот потеряет сознание. В этот момент в крови уже так много углекислого газа, что мозг автоматически дает команду на вдох, потому что организм больше не может терпеть боль от отсутствия кислорода. И это не очень умно, потому что сильнее боли от нехватки кислорода только боль, которая возникает, когда соленая вода заполняет легкие.