— Ты про того парня, который меня ограбил?
Я встрепенулась.
— Да. Расскажи о том случае.
— Я шел домой. Было темно. В голове спорили голоса. Они уже давно со мной говорили. А после Сэмюэля стали громче. Порою даже не давали спать. Я пробовал курить марихуану, чтобы расслабиться, — не помогало. Вообще ничего не помогало.
Вот и начало психоза. Курить «травку» в таком случае — худший вариант, который только можно представить.
— Я свернул за угол, и на меня бросился мужчина. Здоровяк с ножом. Приставил лезвие к горлу и потребовал кошелек. Я отдал ему бумажник, а он все равно повалил меня на землю и несколько раз ударил, очень сильно. Я думал, умру там. Мне было так плохо…
— Какой ужас… Этого типа потом поймали?
— Кто, полиция? Они даже слушать меня не стали.
Эйдан опустил глаза и стиснул зубы.
— Позднее, тем же вечером, я пошел в город. Хотелось выпустить пар. Тогда-то я его и увидел. Мужчину в очках и с мерзкой бородкой. Он с пивной бутылкой в руке брел по дороге, и его шатало из стороны в сторону. Это был дедушка, я сразу понял. Голоса в голове принялись кричать. Говорить, что надо сделать. «Он будет пить вино нашей ярости[62], — твердили они. — Безбожник. Избавься от него!»
Я пошел вслед за ним в гостиничный номер. Дверь оказалась не заперта. Так Господь выразил мне свою милость. Демон без сознания лежал на кровати. Я схватил его за шею и крепко стиснул. — Линч непроизвольно дернул пальцами. — Я Рагуил! Огонь Господень!
Я глядела на Линча в его отутюженной рубашке: крепкого на вид, подтянутого, нервно теребящего руки — и вертела в голове слова, которые он только что использовал.
«Думал, умру там. Мне было так плохо. В полиции даже слушать меня не стали».
А потом — «Я Рагуил! Огонь Господень!».
Во всем этом был смысл. Детские невзгоды в зрелом возрасте часто выливаются в навязчивую потребность в контроле. Грабитель вырвал его из зоны комфорта. Сломил, можно сказать. А люди, от которых он ждал помощи, как и в детстве, ничего не сделали…
Именно поэтому Протыкатель впервые убил в тот самый вечер, когда на него напали. Ограбление спровоцировало выплеск эмоций. Убийством он попытался вернуть себе господство над ситуацией.
— Позднее я узнал, как звали того демона, — сказал Линч. — Профессор Коупленд. О нем писали в газетах.
У меня в жилах застыла кровь. Выходит, убитый на Инвернесс-стрит не первый?.. А может, был кто-то еще?
И вот в чем странность… Для Линча очень важно число «семь». В своем послании он утверждал, будто дед станет седьмой жертвой. Однако если он убил Коупленда (а может, и не только?), тогда подсчеты неверны — что никак не вяжется с одержимостью числами.
— Я думала, твой дед стал седьмой жертвой, — продолжила я, по-прежнему выражаясь его же словами. — Но если добавить к казненным профессора, он будет восьмым.
ebooksa