Джек не издевался, в нем и правда проснулся азарт.
— Но и это еще не всё. Слушай дальше: ее сын Эйдан был первой жертвой Лондонского Протыкателя!
— Охренеть! Ты серьезно? С ума сойти… Нам в редакцию час назад сообщили, что этот тип опять взялся за старое после стольких лет… Аж мурашки по коже.
— Не то слово. Хотя, согласись, прозвище ему дали отвратительное. Что вы, журналюги, порой только не придумаете…
— Поверить не могу в такое совпадение! Мать и сын погибли с разницей ровно в двадцать пять лет при самых трагических обстоятельствах… Из этого выйдет отличная статья. Аудитория будет в восторге!
Джек принялся болтать без устали, предлагая различные версии заголовков. Я его не слушала, пытаясь сосредоточиться на своем. В голове крутились последние слова Терезы Линч. То, как настойчиво она хватала меня за руку и буквально выдавливала из себя фразы:
«Это он сделал. Ты должна кому-то рассказать».
Вдруг она говорила про убийцу своего сына?
И если так, то, может, она знала, кто такой Лондонский Протыкатель?
Глава 21
Джек подвинул ко мне тарелку с жареным картофелем.
— Вот, попробуй. Зуб даю, лучшая картошка во всем Лондоне.
— Ты всегда так говоришь, — хмыкнула я, беря пару ломтиков.
Лучшую в мире картошку готовил Дункан.
— Вся хитрость в том, чтобы протомить ее хорошенько. Тогда корочка будет хрустящая — просто очуметь, — заявлял он.
Настоящая домашняя картошка — так это называл Дункан. Мы ели ее прямиком со сковородки, стоя у плиты и дуя на пальцы. Он посыпал свою половину солью с малым количеством натрия, а я поливала салатной заправкой.
Официант убрал пустые тарелки, и мы заказали горячие напитки. Их принесли через пару минут: ристретто для меня, освежающий мятный чай для Джека.
— Не понимаю, как можно пить кофе на ночь. — Вулф покрутил чашку, взбалтывая на дне чаинки. — Я потом точняк не усну. Хотя все равно почти не сплю, так что какая разница…
Я улыбнулась. Джек часто жаловался на бессонницу. Впрочем, причина была проста — он слишком увлекался компьютерными играми.
— У Дункана тоже имелся пунктик насчет кофеина, — сказала я. — Помнишь, он после обеда даже к шоколаду не притрагивался? Клялся, что иначе потом не уснет…