Заживо в темноте

22
18
20
22
24
26
28
30

– Суперпозиция?

– Именно! Суперпозиция. Вопрос без ответа. Я выкрутил им руки и заставил думать!

Тейтум вздохнул, на губах выступила легкая усталая улыбка.

– Да, понимаю. Знаете, что написала в вашем профиле Зои? Вы настолько одержимы собой и вашей так называемой миссией, что она ожидает найти у вас дома дневник с подробным описанием всех ваших подвигов. – Тейтум открыл следующий пакет с уликами, извлек оттуда стопку бумажных листов. – И взгляните-ка, что я нашел! Не дневник – лучше! Незаконченную рукопись – вашу автобиографию. Вот предисловие, а в нем написано все то, что вы сейчас изложили. Человечество, время подумать, мобильные телефоны, бла-бла-бла – вся эта утомительная чушь… Но вы по-настоящему работали над рукописью. На этих страницах множество ваших пометок и исправлений. Да, вы очень старательно ее готовили! Наверное, не могли дождаться, когда же допишете последние две или три главы и отправите книгу в издательство. Судя по истории браузера, уже начали подыскивать литературного агента. Вы – методичный человек, Прескотт, все планируете заранее…

Тейтум взял в руки верхнюю страницу.

– Надеюсь, свои заметки вы хорошо помните. – С этими словами, окинув страницу скучающим взглядом, он повернулся и сунул ее в измельчитель. Тот заурчал, пробуждаясь к жизни, и принялся жевать бумагу и выплевывать ее длинными белыми лентами.

Тейтум сунул в измельчитель вторую страницу, затем третью – и задумчиво смотрел, как растет на полу горка резаной бумаги.

– Вы уничтожаете улики, – заметил Прескотт. Говорил он по-прежнему спокойно; но под покровом этого спокойствия Тейтум ощутил нечто новое.

– Улик против вас столько, что на десять судов хватит, – ответил Тейтум, скармливая измельчителю четвертую страницу. – Как полагаете, сколько глав вам еще осталось? – Пятая страница.

– Несколько. Точно не знаю. Этому допросу я точно посвящу отдельную главу.

– Знаете, что я думаю? – поинтересовался Тейтум, берясь за следующую страницу. Урчание измельчителя звучало у него в ушах сладкой музыкой. Он надеялся только, что сейчас в допросную с криком: «Вы уничтожаете улики!» не ворвется Дженсен. – По моим прикидкам, вам осталось… три главы. Про Зои. Про то, как вас поймали. И про суд. Ну и, может быть, эпилог – в ожидании смертного приговора.

– Это профессиональное мнение редактора?

– Скорее, небезразличного читателя. – Тейтум открыл еще один пакет для улик, достал оттуда книгу. – «Убийства Банди». Найдена в вашей библиотеке вместе с еще четырьмя книгами схожего содержания. Увлекаетесь Тедом Банди?

– Он мне интересен.

– На некоторых страницах в книге множество пометок и подчеркиваний. Вы, конечно, их помните.

Прескотт не отвечал. Молчание затягивалось, и Тейтум скормил измельчителю еще несколько листов рукописи. С каждой секундой Зои была все ближе к смерти – и Тейтуму хотелось, чтобы Прескотт тоже ощутил цену времени.

– Я о тех страницах, где описаны побеги Банди. Скажите, Прескотт, неужели вы действительно надеетесь бежать из тюрьмы?

– Никогда об этом не думал.

– Тед Банди бежал в семьдесят седьмом году. С тех пор многое изменилось. И я лично позабочусь о том, чтобы вас держали в самом изолированном и надежно охраняемом из возможных мест и следили за вами двадцать четыре часа в сутки. Поверьте, главы о том, как вам удалось удрать, в вашем жизнеописании не будет. – Теперь настала его очередь усмехнуться.

– Вы неверно меня понимаете, агент. Со мной покончено.