Нерождённый 4

22
18
20
22
24
26
28
30

Да, для Горо сейчас на кону стоит слишком много. Вернее — всё. Вообще всё. Если он не отступит, не сможет прикончить меня и проиграет — я убью его, убью всех в ком течёт кровь Хинун… чтобы избавить трон от этой угрозы.

— Золото. Лунное золото. Много лунного золота — необходимо восстановить столицу. очень много лунного золота — я хочу чтобы она стала краше, чем была, до того, как ты надругался над ней.

— Это всё? — я вижу как он облизывает сухие губы.

Задумываюсь… я обдумывал этот разговор по пути в Новый Токио, и условия капитуляции Горо тоже обдумывал. Сначала было только одно желание — оставить ему жизнь, только в обмен на обещание покинуть земли Альянса… да, сначала было только такое желание. Но потом я понял, что для Горо этот вариант может оказаться неприемлемым. Лишиться всего, начинать сначала в неведомых и опасных, гораздо более опасных чем эти, землях?

Я видел издалека стены крепости Хинун. Они целы. Да повреждения есть и их немало, но восстановить всё будет несложно. Кланы северы не старались сровнять город с землей — слишком мало времени у них для этого было. Они сломили оборону и подожгли всё, что смогли поджечь, а потом ушли под прикрытие своих крепостей ожидая там гнева Хинун.

Горо может захотеть вернуться к тому, с чего начал, может захотеть восстановить свой город.

— Я бы потребовал с тебя клятву никогда не идти против Императора, — я отворачиваюсь на одно мгновение, чтобы взглянуть на Кайоши — он замер, напряжённо вслушиваясь в разговор, в котором сейчас решается так много. — Но вряд ли ты её дашь… а если даже и дашь… нет, я не смогу поверить в то, что ты будешь держать это обещание.

— Так что всё, — подвожу итог я. — Ты почти ничего не потеряешь — идеальные условия. Точную сумму в золоте мы можем с тобой обсуждать.

Горо кивает.

Кивает?

Он согласен? Нет, он пока не произнёс своего «да», но…

Почему бы ему не поступить разумно — отступить сейчас, когда появился наследник и баланс сил может оказаться не в пользу Хинун, затаиться, а потом поискать слабое место и ударить. Это бы устроило всех. Он бы готовился к новой войне, а я бы… я бы укреплял столицу и налаживал контакты с Первородными.

— Послушай, — медленно начинает он, поднимая на меня глаза и голос его становится громче с каждым произнесённым словом. — Клану Хинун почти три сотни лет. Они пришёл в эти земли, когда еще здесь не было не одной тропы, а хидо бродили стаями такими большими, что покрывали пустоши от горизонта до горизонта. Честь и сила Хинун — это то, чем мы гордимся.

Он замолкает, ненадолго, а потом продолжает, и я вижу как ладони его сжимаются в кулаки:

— Я убиваю врагов, иногда убиваю их неожиданно, но это война. Здесь вечная война, и закончится она не скоро. Хинун никогда и не перед кем не склонялся. Не склонится и теперь, перед маленьким злобным щенком хидо, который вообразил себя чуть ли не богом, только потому, что его сучка-мать во время течки легла под Императора.

Он встаёт, распрямляясь во весь свой огромный рост.

— Ты заговорил о об условиях? — смотрит на меня сверху внизу, с высоты ступеней подиума и своего роста. — Я расскажу тебе о них. Ты выйдешь отсюда из дворца… я позволю это тебе сделать. Никто не тронет тебя, обещаю. И как только выйдешь — беги. Беги так быстро и так далеко, чтобы потом, когда я был не в духе и захотел тебя найти для того, чтобы содрать кожу и бросить в нору к джанку — я бы не смог тебя найти. Беги и прячься. Может, в Крысиных Гнёздах, а, может, на Юге, за Северным Форпостом. Беги, Керо, беги. Со всех ног, потому что если мои люди найдут тебя, то каждая капля крови шлюхи в тебе…

Он не успевает договорить.

Кайоши, повинуясь моему мысленному приказу, стремительной пружиной взлетает в воздух, на лету выхватывая меч. Быстрой тенью обрушивается на Горо и загоняет лезвие ему в грудь. Загоняет по самую рукоять, со звоном, всей силой тридцати формул усиления марионетки пробивая защиту Возвышенного.

Горо, словно растеряв весь свой огромный вес, отлетает к стене за своей спиной, прилипает к ней пригвождённый, растерянный — от кого угодно, но не от новичка с тремя ядрами он ожидал атаки, способной сокрушить его защиту.