В чужом обличье,

Реймонд не знал, сколько так просидел, уставившись в безоблачную синеву и подставляя лицо свежему ветру. Лишь когда глаза его начала коробить какая-то неправильность, он вышел из отупелого состояния (кажется, в университете его называли «медитативным», но там у Реймонда никогда не получалось стать одновременно расслабленным и сосредоточенным, как сейчас).

В небе постепенно росла, приближаясь, яркая точка. Она то тускнела, то вспыхивала, меняя цвет от алого до тёмно-багрового, словно уголёк на ветру, и неуклонно снижалась. Вот точка ещё приблизилась, и стало видно, что состоит она из плотного пылающего комка и тянущегося за ним огненного шлейфа, словно падающая звезда.

И летела она, кажется, точно в Реймонда.

Интерлюдия 10

Мэйсон Крикрет

Брандон Веррет вышел из портала, оглянулся. Половина Совета, управляющего Имеоном, еще отсутствовала несмотря на срочность вызова. Он шагнул и сел рядом с Трентоном, благо они регулярно работали вместе и по меркам Совета, можно даже сказать, дружили.

— Что случилось? — спросил он у Трентона.

Трентон Хайтвит, гидромант-боевик, вскинул руку, словно собирался атаковать, и ткнул пальцем в сторону.

— Понятно, — вздохнул Брандон, рассмотрев там Мэйсона.

Мэйсон Крикрет неторопливо выводил на листе пергамента тезисы своего будущего выступления. Впрочем, никакого особого смысла в том не было: тренированная память архимага позволяла целые научные статьи дословно цитировать, не то что жалкие несколько строчек.

Но лучше пусть коллеги-магистры считают, что глава Совета постепенно сдаёт, вон, даже речь с бумажки читать собирается. К тому же, каллиграфически выписывая одну букву за другой, так удобно слушать доносимый незаметным магическим ветерком разговор «коллег» из противоположного угла Зала Совета…

Судя по осторожным переглядкам Веррета и Хайтвита, их слегка снисходительному виду, созыв Совета по «личным причинам» они восприняли как ещё одну причуду Мэйсона Крикрета. Тем не менее мысли оба приятеля предпочитали держать при себе.

Года через полтора-два кто-то из членов Совета дозреет до мысли, что «главу Совета пора менять, пока он окончательно не впал в маразм», и осмелится её озвучить. Вероятнее всего, этим «кем-то» окажется тупой солдафон Трентон.

После того как Мэйсон оставит от выскочки только гарь и копоть на стенах Зала Дуэлей, любые посягательства на власть архимага вновь утихнут. Лет на десять.

Вспыхивали порталы, магистры Совета появлялись, рассаживались по местам. Едва последний из них, Андерсон, природник-бестиолог, вошёл, как Мэйсон стукнул руками по столу.

— Срочные новости из Перпетолиса! — заявил он, заглядывая в бумажку.

Брандон и Трентон снова переглянулись, сдержанно, незаметно ухмыляясь. Остальные магистры тоже обменивались взглядами, явно не слишком благоприятными для Мэйсона. Его личная, напоказ демонстрируемая одержимость магистром Агостоном Хатчетом давно уже стала притчей во языцех; но все помалкивали, пока Мэйсон оставался в рамках. Порой архимаг Крикрет напоминал себе уличного комедианта, веселящего публику. Он регулярно спрашивал у членов Совета, не приходили ли тем вести о давным-давно покинувшем Имеон магистре, которого «долго и безуспешно искал». Члены Совета, в свою очередь, лишь руками разводили, втайне посмеиваясь. Действительно, ведь так сложно найти магистра геомантии и метеомагии, работающего советником пусть захудалого, но всё же короля! Тем не менее пару месяцев назад Мэйсон «обнаружил» Агостона в Перпетолисе и «сорвался с цепи».

Сильнейшие маги Имеона (а значит, и всего мира) шептались, строя разнообразные теории. Кто-то считал, что одержимость Мэйсона магистром Хатчетом вызвана давним соперничеством и враждой; другие уверяли, что всё дело в какой-то мутной семейной истории и трагедии; третьи, самые искушённые в искусстве лжи и интриг, считали, что архимагу Крикрету на Хатчета плевать, а реальные его интересы кроются где-нибудь на другом краю Сардара — в Пании или Лахте.

Впрочем, это не мешало и первым, и вторым, и третьим тихонько роптать на главу Совета, который должен в первую очередь действовать не в личных интересах, а во благо всего Имеона. Подыгрывая им, Мэйсон иногда даже делал вид, что ему стыдно.

Чем больше подчинённые будут над ним подсмеиваться, чем более снисходительным будет их отношение, тем меньше у них будет стимулов всерьёз соперничать с архимагом Крикретом в других сферах жизни. Например, в магическом искусстве.