Признаться честно, будет не очень.
— Мы пришли в тупик, дорогой, — слегка отклячив задницу вбок, вздохнула Ишкуина. — Я всё сделаю, всё расскажу и даже погадаю, но сначала ты. Мы не в ресторане — здесь платят заранее. И я бы поспешила на твоём месте, так как моя информация имеет свойство устаревать.
— Что за информация, Ишкуина? Или ты мне предлагаешь поверить той, кто едва меня не убила в прошлый раз? Взять кота в мешке?
— Скажем так, тебе это будет очень важно, — усмехнулась она. — Я уверена, что ты будешь благодарен мне, что я это тебе сказала. И в то же время это изменит твоё будущее.
— Ты типа предвестницей заделалась?
— А ты у нас с шарлатанами борешься? — отозвалась сразу же Ишкуина. — Хоть одна сделка со мной принесла тебе ущерб?
— Ты принесла мне ущерб.
— Ну тогда, маленький мальчик, можешь и дальше жаловаться на плохую Ишкуину, вспоминать свои ути-пути обидки, плакаться в углу и тянуть время, словно испуганный девственник, который женской письки вживую-то и ни разу не видел, коим ты и являешься. Я же никуда не спешу, — демонстративно она села на бортик ванны, закинув ногу на ногу, скрестив руки и поглядывая на меня.
— Ты же можешь и не выбраться отсюда.
— Испугал, — фыркнула она. — Колокольчик, хватит звенеть своими бубенцами и дай уже ответ. Да или нет? Я помогу тебе со всем, что ты хочешь, и расскажу то, чего ты не знаешь, взамен секса. Не такая уж и большая плата, верно?
Сучка…
И пусть логика уже нашла достойный ответ, с которым соглашалась большая часть сознания, в душе я чувствовал смятение. Словно готовился предать что-то внутри себя. К тому же, у меня уже есть отношения с Марией, которыми даже после произошедшего дорожу, и теперь я здесь буду трахаться с Ишкуиной. Но в то же время и сама Мария не чиста на руку, как мы выяснили. При всём при том, как и с ней, у меня это будет вынужденно, разве нет?
Ишкуина права, я ломаюсь как девка, хотя всё просто. Это бизнес, никаких чувств. В таком деле глупости по типу «слабак — не слабак» не работают. Здесь о том, что ты не слабак, говорит результат, а вот каким образом ты его достиг, никого не волнует.
И всё же что-то внутри шепнуло, что я пал ещё ниже…
— Хорошо, Ишкуина, я согласен, — выдохнул я, будто соглашался на какую-то опаснейшую авантюру. — Но твоё слово…
— Я выполню всё, — тут же вскочила Ишкуина с бортика. — Ты не пожалеешь! Ты не пожалеешь, Томми!
Моё имя она выдохнула мне в лицо, обхватив меня за шею. И едва я успела опомниться, как меня… засосали. Её поцелуй, как и в прошлый раз, страстный и сладкий, будто я пробую фрукты. И в одно мгновение мир сузился до одного единственного поцелуя, который был словно вода в пустыне — его было мало. Его хотелось ещё, больше, ближе, теснее… Это было чистое желание: пошлое, без какой-то любви, животное. Я неосознанно подался ближе, прижав её к себе, чувствуя через рубашку её голое мокрое тело, её мягкую маленькую грудь.
Ишкуина горела в моих руках. Она прижималась всё ближе, хотя, казалось бы, куда ещё ближе. Она хотела меня, хотела быть настолько близко, насколько это возможно, полностью отдаваясь поцелую, жадно, будто от этого зависела её жизнь. На мой напор Ишкуина отвечала напором и желанием поглотить меня, будто показывала, насколько она меня хочет. Она извивалась, будто её мучали ожидание и прелюдии, наклоняла голову то так, то этак, словно не могла насытиться поцелуем.
В эти мгновения мы стали чем-то единым, даже одним сознанием, которое словно текло. Меня словно поглотила Ишкуина, и я наконец понял, что она чувствует — нескончаемый голод, когда твоё тело горит и желает, а ты не можешь удовлетворить его потребности.
Глава 247