— Я старше, чем самые старые цивилизации, которые мне поклонялись. Ты не знаешь, что такое быть бессмертной, каково смотреть, как всё меняется, как ничего не остаётся, как ты разрушаешься и разлагаешься, как ломаются твои принципы и реалии, и от тебя самой остаётся только скелет твоей природы. Меня сводит с ума моя же природа! Я горю желаниями, которые не могу утолить. И я не могу умереть, я не могу забыть, не могу покинуть этот мир. Заперта в теле и вынуждена искать на протяжении тысяч лет, чем бы заняться, лишь бы почувствовать удовлетворение!
— Это тебя не оправдывает.
— А что оправдывает бессмертных? Есть ли то, что оправдает тех, кто вынужден жить вечно?! Ты ведь умрёшь, а я останусь. Человечество исчезнет, а я останусь. Мир будет один, и не останется никого, а я буду возрождаться в той или иной форме. Я буду вечно… Я просто есть, Томми. Я словно горю и не могу потушить себя! И всем плевать! Я одинока, имея рядом тысячи людей, потому что всем плевать! И что мне делать?! Просить милостыню? О нет, мир требует, чтоб я подошла и взяла сама то, что мне необходимо. И я беру.
— Ты ломаешь жизнь другим ради собственного удовольствия, — поморщился я брезгливо.
— Ты дурак, колокольчик. Что для тебя удовольствие, то для меня необходимость. Такова моя суть. Ею надо пользоваться. Раньше меня любили, раньше мне не приходилось брать силой — люди сами мне всё давали!
— И ты привыкла жить на всём готовеньком, — фыркнул я. — А когда всё пошло в тартарары, так сразу взвыла.
— Моя природа взвыла, — жалобно ответила Ишкуина. — Я берегла тех, кто был мне верен, а теперь что? Ты видел, чтоб выли мои пигалицы?
— После того, что ты сделала с прошлой главой, это не удивительно.
— Я взяла то, что мне было нужно. Всем же плевать — хочешь чего-то, так пойди и возьми! Но когда я так делаю, все воют! Так что мне делать?! Взять не могу — плохо, обижаю! Но и никто не даст мне требуемого! Потому что всем плевать! Я вынуждена жить в таких условиях, надеясь, что когда-нибудь смогу обрести свободу! И когда я прошу тебя о такой малости, ты фыркаешь мне в лицо! — она подползла ко мне и схватилась рубашку, пытаясь подтянуться ко мне или же пытаясь утянуть меня к себе. В её мокрых глазах вновь горело безумие. — Взгляни мне в глаза, сучонок! Взгляни в них сейчас же! Ты просто ничтожный человечишка, который отживёт своё и уйдёт на покой. Ты исчезнешь так же быстро, как и появился, а я буду всегда! И ты отказываешь мне!
Я без особых проблем отцепил её цепкие ручки от себя и отбросил назад. Ишкуина ударилась о бортик ванны спиной. Из глаз хлынули слёзы.
— Я буду всегда… я нигде не провинилась так, чтоб заслужить подобное! И когда я прошу, ты отказываешь мне в такой маленькой грязной радости, как сорвать твою девственность, которую толком и не почувствуешь, ведь ты даже и не баба! Говоришь, что я привыкла жить на готовеньком, но потом возмущаешься, почему я пришла брать её силой! Так ведь мне никто ничего не должен! Хочешь — возьми! Тогда чего сейчас воешь, как девка при первых родах?! Я пришла взять! Пришла, потому что… — она зло посмотрела на меня, — потому что я есть Ишкуина.
Женские слёзы… Ишкуина подтянула тяжёлую артиллерию к полю брани.
Глава 246
Замолчала.
Так и осталась сидеть с недовольным злым лицом и мокрыми глазами, смотря на меня. А я не спешил что-либо говорить, отдавая ей инициативу. Было интересно, что Ишкуина ещё скажет. К тому же, боюсь, что заведи я с ней диалог, и она меня утащит в какие-нибудь дебри. Эта хитрая стерва бьёт по больным местам — по жалости. Ведь даже к такой суке может возникнуть жалость, и она неплохо постаралась, чтоб это случилось.
Мне было действительно немного жаль её.
Нет, это не значит, что всё прощено. Просто я представил, что это такое — жить вечно. Вечно наблюдать за миром, вечно переживать дорогих тебе людей. И без отдыха вот так вечно жить, когда интерес потерян, всё достало и ничего больше не всполохнёт в душе огонёк страсти, а природа сводит тебя с ума, сворачивая мозг в трубочку. Смог бы я жить вечно?
А захотел, если бы?
Я поморщился, понимая, что Ишкуина заразила меня своей мыслью. Плохой мыслью и плохим чувством. Сука…
— Люди сами не знают, чего хотят… — поморщилась она.
ebooksa