Графоманы не плачут,

22
18
20
22
24
26
28
30

Удалов с Грубиным поднажали и с громким «У-ух!» высадили дверь профессорской квартиры.

Когда осела пыль, глазам соседей предстала картина, которую можно было бы назвать так: «Иван Грозный убивает своего сына на развалинах Помпеи».

Конечно же, Лев Христофорович никого не убивал. Просто он полулежал на ворохе осколков и ошмётков, а на коленях у него в пожилых, но крепких руках билась и извивалась свежепойманная неведомая зверушка.

На несколько минут в квартире установилась тишина. Только обезьянка пыталась вырваться из профессорских рук, да Максимка пыхтел, проталкиваясь из-за спин взрослых.

Когда же мальчонка пролез между ног деда, лохматый незнакомец наконец смог вывернуться и со злостью укусил Минца за палец.

– Ой! – только и выговорил профессор, но хватки не ослабил.

Маленькая бестия в ответ зло щёлкнула хвостом.

– Деда, смотри, маленький чертёнок! – весело закричал Максимка, подбегая к Льву Христофоровичу.

– А ведь и верно, – согласился Корнелий Удалов. – Чертёнок, ей же ей!

– Чертёнок? – с недоверием переспросил Минц и будто впервые взглянул на свою добычу. Почему-то только теперь, после слов удаловского внука, он увидел не замеченные ранее маленькие рожки на голове незнакомца да копытца на ногах.

А Максимка тем временем ласково погладил чертёнка по голове.

– Он кусается, – опоздало предупредил Ложкин, с подозрением глядя на исчадие ада.

– Бедненький, напуганный… – как ни в чём ни бывало увещевал тем временем Максимка.

Чертёнок вроде бы оттаял, разомлел от такого обращения, попытки освободиться стали слабее.

– А матерился тоже он? – прагматично поинтересовался Грубин, осматривая останки квартиры.

– Он, – признался Минц.

– Я! – гордо ответил чертёнок довольно детским голосом. – А чего он? – и брезгливо кивнул в сторону профессора.

– Та-а-ак… – произнёс Грубин, подойдя поближе и осматривая пришельца со всех сторон.

– Отпустите! А не то!.. – резко взвизгнул чертёнок и снова попытался укусить Минца.

Не столько испугавшись этого «а не то», сколько уже устав держать трепыхающуюся добычу, Лев Христофорович вопросил: