Полнолуние

Илья указал рукой на первую парту в центральном ряду. Молодой человек послушно занял один из стульев и удивленно покосился на с трудом уместившегося рядом с ним за партой Лунина.

— Ну, рассказывай, — подперев щеку ладонью, Илья изобразил внимательного слушателя, — с чего это вы с Алиной сидели за одной партой, сидели, а потом вдруг разбежались?

Нервно сцепленные пальцы рук подростка едва заметно подрагивали. Должно быть, куртку Борискин оставил в коридоре, и теперь рукава его толстовки задрались, обнажая еще не окрепшие, казавшиеся Илье необыкновенно тонкими запястья. На правой руке, прямо от основания большого пальца под рукав тянулась полоска шрама, уже зажившая, покрывшаяся готовой отлететь со дня на день корочкой. На левом же запястье из-под серого рукава виднелась яркая, разноцветная полоска ткани, возможно, манжета одетой под низ футболки с длинными рукавами. Илья наморщил лоб, пытаясь вспомнить, как их сейчас называют. Кажется, лонгслив, но уверен он не был.

— Ни с чего, — буркнул себе под нос подросток, — скучно ей со мной стало, вот и захотела с Катькой сидеть. Им-то вдвоем всегда найдется что обсудить.

— Катька — это Екатерина Кобзева, — поспешил объяснить Макаров, — мы с ней уже разговаривали.

— Потом, — перебил его Лунин и вновь повернулся к Борискину: — Хоть что-то ты можешь сказать? В старших классах ведь учителя не рассаживают. Раз вместе сидели, значит, дружили. Как минимум дружили! Так или что-то еще было?

— Не было ничего у нас! — Голос подростка сорвался в фальцет. — Дружили… Тут все друг с другом дружат, поселок-то не сильно большой. Бывает, конечно, что кто-то разругается, но не так, чтоб часто.

— А вы не ругались? — Илья попытался заглянуть мальчишке в глаза, но безуспешно.

— Что нам ругаться? Нам делить нечего.

Илья видел, что подросток вот-вот окончательно замкнется и перестанет отвечать на вопросы, поэтому переключился на другую тему.

— А шрам у тебя откуда?

— Кошка оцарапала. — Борискин машинально левой рукой подтянул рукав на правом запястье.

— Породистая, небось? — полюбопытствовал Лунин. — Говорят, кошки, если породистые, все с норовом.

— Персидская, — с явной неохотой, но уже не так агрессивно отозвался подросток, — так-то она добрая, только, когда разыграется, потом никак остановиться не может. Инстинкты срабатывают, думает, что она охотница.

— Инстинкты, — Илья задумчиво провел рукой по гладкой столешнице, — с инстинктами не поспоришь.

Продолжение разговора никакой полезной для Лунина информации не принесло. Дима, впрочем, как и все остальные Алинины одноклассники, ничего не знал о каких бы то ни было имеющихся у Алины проблемах, которые хоть в какой-то степени могли стать причиной ее внезапного исчезновения. Сам он первый день осенних каникул провел дома. Сперва, как и большинство сверстников, отсыпался почти до самого обеда, затем, уже в начале первого позавтракал, одновременно просматривая в телефоне многочисленные закладки мессенджеров и социальных сетей, на которые был подписан, и изредка оставляя короткие комментарии, чаще всего выражающиеся в виде одного-двух эмодзи. После завтрака заняться было совершенно нечем, и в итоге он провел несколько часов, валяясь на кровати в своей комнате в тщетной попытке дочитать очередной роман Гэлбрейт.

— Почему в тщетной? — заинтересовался неравнодушный к детективам Лунин. — Что, неинтересно?

— Вы эту книгу видели? — жестом рыбака, вернувшегося с удачного клева, Борискин изобразил масштабы творения автора. — Тысяча страниц, даже больше! Это ж сколько времени надо, чтобы все осилить?

— И что, оно того стоит?

— Пока непонятно, — пожал плечами подросток. — Посмотрим, какая развязка будет.