Точно, никуда не выберешься, замуровали демоны, почти в полном смысле.
— Ну ладно, отдыхай. Увидимся позже, — и я отбил телефон.
Да, похоже на затишье перед бурей — для нас пока ничего не происходит, но позже, я думаю, начнется, к бабке не ходи. Когда директор наконец огребет феерических люлей и вся звиздобратия свалит отсюда к бениной матери, вот тогда будет разбор полетов. А пока вынужденные каникулы.
Что делать, когда нечего делать? Это как внезапно заболел гриппом — и хочется что-то сделать, и сопли бахромой с больным черепком. Только тут больше приступ дисциплинарного геморроя — прямо казарменное положение какое-то. Я покосился на свой шкаф, внутри которого был запрятан клыч. Вот только и его в руки не возьмешь, шкаф был опечатан Печатью Соломона. Видимо, комиссия отца Денисия и прочих резонно опасалась, что кому-нибудь моча в голову стукнет и он пойдет освобождать чипок от наглых магических хроников, которые мешают честному студенту затариться мороженым и колой, что в общем-то представляло проблему. Нет, кормить в столовке нас не переставали, но и разносолами не баловали тоже, все только вкусное, полезное и гастрономически и магически одобренное. Но найдите хотя бы одного школьника, которому раз в день не захочется шоколада, морожки или газировки? Я таких не встречал — молодой растущий организм требовал побаловать сосочки — вкусовые естественно, а не те что вы подумали, те и без шоколада обойдутся.
Я отложил в сторону смартфон с вампирским гримуаром, и нехотя поднялся с кровати.
— Пойду попробую размяться, дойти до кафешки. Тебе что-нибудь взять? — спросил я у Макса.
— Спрашиваешь… Всего набери, если удастся.
— Ну да, если экзики перестали отмечать день святого Уматенция.
В коридоре нашей общаги было немноголюдно. Нет, некоторые двери были открыты, из-за некоторых слышалось многоголосое ржание или звук гитары — прямо напомнило мне родную институтскую общагу. Народ изводил свободное время как мог, чтобы потом с новой силой наверстывать упущенное.
Я доплелся до входной двери, и толкнул ее.
— Куда? — ну вот, армейские порядки входят в моду. За дверью стоял молодой незнакомый мне учитель, проявляя рвение по отлову вышедших пошататься учеников.
— В кафешку, за водой.
— Десять минут, туда и обратно, — обведя меня взглядом с ног до головы ответил перподаватель. — По школе не шататься, задержат — больше не выпущу.
— Да понял я, понял… — вздохнул я. Армейщина продолжается.
Я отошел от него, вспоминая недавнюю стычку. Да, как раз вот здесь я прирезал лилим и избавил несчастного пса от необходимости ходить по адским сукам. Эх, скатиться бы сейчас по лестнице на пятой точке, но учителя закатают обратно в общагу… Да, все-таки с точки зрения мамаши Берроуз закатать нас сюда было большой ошибкой. Мне здесь как-то разонравилось, и довольно быстро.
Занятый этими мыслями, так я и оказался на первом этаже. Ну точно, зря я надеялся и ходил сюда, на двери кафешки висело объявление «закрыто», причем внутри через стеклянные двери было видно, как святые отцы заправляются святой водой. Такая злость взяла… Я аж кулаки сжал. Постоял немного, посмотрев на пьяные рыла, повернулся, и… чуть ли не сшиб с ног Хенстриджа.
— Мистер Хоуп?
— Здравствуйте, сэр.
— Не пускают? — он кивнул на закрытую дверь.
— Не пробовал, — посмотрел я на одну особенно пьяную слюнявую рожу с глазами в разные стороны. — Они уже достали пить. Или это входит в их программу изгнания бесов, чтобы те в испуге от них бежали, роняя кал? Пьяный экзорцист подобен торнадо.