Этюд на холме

– Да, – сказала Кэт тихо. – В такие я верю. Я не знаю, почему они бывают такими, но совершенно точно бывают. Однажды мы были в одном доме во Франции, еще до появления детей, – милый дом, даже очаровательный, и вечер был прекрасный. Мы искали комнату, где можно было остановиться, и кто-то послал нас туда, потому что отель был переполнен. Когда мы вошли внутрь, меня охватило просто чудовищное чувство страха… Там было зло, оно встало прямо передо мной, как только мы вошли. Ничего не случилось, ничего такого там не было… Но я не могла там оставаться, я хотела как можно быстрее оттуда уйти.

– Ты узнала почему?

Кэт покачала головой.

– У меня был такой же опыт с людьми. Помню официантку в ресторане в Лондоне… Это было обычное милое маленькое бистро, лет двадцать назад. Когда она приняла наш заказ, это началось, а потом становилось все хуже и хуже… Она была ведьмой. Я все еще убеждена, что в ней жило настоящее зло… Подруга, с которой я там была, тоже почувствовала это. Но что это было на самом деле? Она не выглядела как-то необычно, но я просто не хотела находиться рядом с ней. У тебя опять были ночные кошмары?

– Немного… Почти что нет. Твой приход спугнул их.

– Хорошо. Но если будут, расскажи об этом. Не держи в себе.

– Мне все еще страшно.

– А что с твоим целителем?

– Я разговаривала с ней об этом вчера. В ее доме все совсем наоборот. Я никогда раньше не бывала в таких. Когда ты проходишь в сад, даже еще не заходя в дом, у тебя появляется такое невероятное чувство, как будто это место целительное. Там царит такой дух покоя и добра. Когда я прихожу, я просто упиваюсь им. Я хочу остаться там и укутаться в него. Там до меня ничто не может добраться. Эти места… хорошие вибрации, злые вибрации… Я хочу понять, что это.

– Да.

– Это может быть связано с тем, что ты близко от смерти, Кэт?

– Я не знаю, – сказала Кэт. Они свернули во въезд в больницу, после того как оттуда с воем выехала скорая помощь. – Я просто не знаю.

Сорок два

Его рука, державшая скальпель, замерла. Под ней уже лежала раскрытая грудная клетка пожилой женщины. Он заработался допоздна, сравнивая это сердце и пораженные артерии, окружающие его, со свежим, здоровым сердцем девушки. Это было завораживающе.

Неожиданный шум двигателя снаружи вогнал его в ступор. Машина въехала в сектор, повернула и остановилась недалеко от хранилища. Теперь, после того как хлопнула дверца, снова стало тихо. Было уже за полночь. Никто не приезжал сюда в это время. Охранники патрулировали главную улицу бизнес-парка и время от времени подъезжали к развороту на его боковую дорогу, но он знал звук их фургона, который всегда шумно разворачивался обратно, даже не доезжая до конца. Он ждал. Свет в его комнате нельзя было заметить с главной улицы или даже обойдя вокруг здания. Он столкнулся с кучей проблем, стараясь этого добиться и полностью в этом удостовериться. Но его побеспокоили, и его концентрация была нарушена.

Он посмотрел на труп с раздражением. Он мог бы вернуть ее на полку вскрытой, потому что он, естественно, не завершил свою работу, или зашить ее небрежно, чтобы продолжить в следующий раз. Его раньше никогда не прерывали таким образом. Это было изменение в порядке вещей, а любые изменения ему не нравились.

Он подождал, но больше никаких звуков снаружи не было, и в итоге он смог закрыть грудную клетку и все зашить достаточно спокойно и без паники.

Он повесил свой костюм, вымыл руки, проверил автоматику, выключил свет и запер здание. Снаружи было холодно и очень спокойно, а звезды на небе были невероятно яркими.

Он тихо прошел до дороги коротким путем. Здесь ему стало ясно видно белый фургон и полоску яркого света из-под двери одного из складов. Насколько он знал, здесь было просто хранилище, никаких офисных помещений. Он никого здесь раньше не видел.

Он запомнил номера на табличке фургона, которая была заляпана землей и грязью, и после того, как подождал еще немного в тени, проскользнул обратно к своей собственной машине. Он завел двигатель и медленно проехал мимо фургона. Он припарковался через квартал и вернулся пешком. Ничего. Никого. Его никто не слышал, он никого не побеспокоил.