Этюд на холме

– Вы далеко живете?

– Где-то в миле отсюда, но можно идти по большим улицам, так что со мной все будет в порядке.

– Нет, давайте я вас подвезу. Вы промокли насквозь и напугались. Мы доедем всего за пару минут.

Дебби на секунду засомневалась. Он казался довольно милым, ничего подозрительного в нем не было. Ей стоило согласиться, хорошо было бы поскорее добраться домой. Но он сразу же заметил ее замешательство.

– Ой, нет, конечно, нет. Было глупо такое предлагать. Вы меня не знаете. Не стоит соглашаться на предложение подвезти от незнакомца, тем более ночью. Но я хочу быть уверен, что вы спокойно доберетесь до дома. Давайте так… вы пойдете, я поеду вслед за вами в направлении главной дороги с включенными фарами, так что вы будете в полной безопасности, а потом вы окажетесь среди людей и других машин, так что я уже смогу за вас не волноваться. И еще я сразу смогу убедиться, что вы ничего не сломали и можете идти. У вас будет кто-нибудь дома, когда вы приедете?

– Сэнди Марш, она моя соседка.

– Хорошо. Тогда давайте, идите… Я прослежу, чтобы вы дошли до главной дороги, а потом оставлю вас.

Дебби подождала, пока он сядет обратно в фургон и развернется на дороге, а потом пошла в сторону от Холма. Вокруг никого не было. Ей было приятно, что за ней едет человек и что приглушенные фары его фургона ярко освещают ее фигуру, так что она прямо и спокойно шла по освещенной дороге, пока не дошла до поворота, который вел на более оживленную часть улицы, где стояло несколько магазинов и заправка. Она свернула. Фары сверкнули, и, когда машина снова развернулась, чтобы поехать обратно, мужчина помахал ей рукой. Дебби Паркер с благодарностью помахала в ответ. Кто-то позаботился о ней, хотя она на это совсем не рассчитывала. Она вспомнила еще кое-что, что сказал ей Дава: «О тебе всегда будут заботиться. Ты под присмотром и защитой. Помни об этом».

Это было правдой. Она слышала истории про людей, которые находили помощь в самых отдаленных местах и в самых критических ситуациях, а потом ясно понимали, что их спасители были ангелами в человеческом обличье.

Ее сердце подскочило в груди, когда она неожиданно для себя осознала, что это могло только что произойти с ней. А почему нет? Она была в опасности, или, во всяком случае, думала, что была, и неожиданно из тьмы появился спаситель, а потом исчез без следа, убедившись, что с ней все будет хорошо. Все сходилось, это один в один напоминало те истории об ангельском вмешательстве, которые она читала.

Ей не терпелось рассказать Даве.

Она сделала последний поворот перед домом и увидела, что там горит свет. Сейчас она выпьет чего-нибудь, примет горячую ванну, а потом уляжется на диване в ночной рубашке и будет смотреть «Чисто английское убийство».

Но когда она открыла дверь и крикнула «привет!», она решила, что, наверное, не будет ничего рассказывать Сэнди про своего спасителя или про то, что она считает его не совсем обычным человеческим существом. Прямолинейный здравый смысл Сэнди будет как палка, которую воткнули в легчайшую паутину, а Дебби хотелось сохранить в душе радость от своей ангельской встречи, а не выслушивать, как ее соседка над ней потешается. Она, наверное, даже не будет упоминать, что ходила одна на Холм в такой темноте. Тот шум, наверное, был просто копошеньем мелких диких животных с Холма, но теперь, вернувшись домой, она понимала, что все-таки поступила глупо. Нигде теперь не было безопасно, даже в старом захолустном Лаффертоне, и вообще, она должна была быть благодарна своему спасителю, что снова не подверглась риску. Она еще обязательно поднимется на Холм. Он весь расчерчен линиями силы, и они помогут ей привести себя в созвучие с вселенной и ощутить гармонию. Но теперь она будет ходить туда только засветло, и обязательно рано утром. Рассвет был благословенным временем, Дебби знала это. Именно поэтому люди в Старли-Тор выходили танцевать на улицы в день летнего солнцестояния утром.

Погрузившись в мягкую бархатистую пену в ванне, Дебби решила, что обязательно спросит у Давы еще и об этом.

Шестнадцать

Флуоресцентные стрелки часов на прикроватной тумбочке показывали пятнадцать минут пятого. Фрея лежала на боку и неотрывно смотрела на них, наблюдая, как движется минутная стрелка. Ей было холодно.

Черт. Черт. Черт. Проклятье. Дьявол. Мать твою. Дерьмо. Черт…

– Боже ты мой! – сказала она уже вслух, стряхивая с себя одеяло. Ее ноги соскользнули на пол.

Ей нужно было попить и как-то согреться, а потом обязательно прочесть несколько глав книги, которой она была вполне увлечена, пока ее сознание не захватило то, что она про себя со злобой называла «эта штука».

Пока она ждала, когда вскипит чайник, она отодвинула тяжелую штору и посмотрела на улицу. Окна кухни выходили в ее сад, в котором было все, что положено, – трава, сирень, пара розовых кустов. Даже сарай. Напротив стояло несколько домов, и только в одном из них наверху горел свет. Интересно, там был другой такой же страдающий бессонницей несчастный, слишком занятый своими беспокойными мыслями, чтобы спать, или это просто заботливый родитель поднялся к проснувшемуся ребенку? Она слегка приоткрыла окно, и совершенно уникальный запах ночи – мокрых цветочных клумб и зеленых кустов с еле уловимыми нотами сигаретного дыма и выхлопного газа – коснулся ее ноздрей и напомнил о всех тех ночах, которые она провела в свои первые годы в полиции, патрулируя улицы. Ей это нравилось, в это время все будто бы воспринималось острее, и даже стиль общения с товарищами во время ночных обходов менялся – все больше шутили, были более внимательными друг к другу; можно было неожиданно рассказать коллеге о том, о чем ты никогда не говорил своему спутнику жизни или родителям, и услышать признание в ответ, просто сидя бок о бок с ним в патрульной машине или шагая по тихой темной улице. Она не жалела о переводе в уголовный розыск и последовавшем за этим повышении, так же как она не жалела о своем переезде в Лаффертон, но этот запах в воздухе все равно трогал ее душу.