Партия, дай порулить

Антон Семенович осторожно покашлял. Похлебкин удивленно на него глянул и продолжил выступление.

Кира нетерпеливо ерзала на своем месте. Сидит здесь, слушает всякую чушь, а дел-то по горло. Сначала нужно забежать в «Искру», как они с девчонками и договаривались, потом в «Мегрэ». Рассказать детективам о новостях из Томлево.

Но самое главное, о чем Кира старалась пока не думать, чтобы не сорваться с места – сыщик Роман сказал, что у него появилась информация, заслуживающая внимания. О ее папе. Она сначала очень обрадовалась, вернее, даже не так. Она не обрадовалась, а разволновалась – у нее заколотилось сердце и внезапно пересохло во рту. А потом вдруг стало страшно. Страшно найти отца.

Как там Вениамин сказал? Бойтесь своих желаний?

Кто ее папа? Что она ему скажет? Может, он даже и не знает, что у него есть дочь? Скорее всего, он счастливо женат и у него есть дети. Мама никогда не рассказывала, почему отец на ней не женился, а самое главное, почему бабушка не настояла на этом. У бабули был железный характер, и раз она узнала, что ее дочь беременна, то просто обязана была вытащить паршивца «за ушко, да на солнышко».

А тут все так странно. Родила без мужа… Это в теперешнее время ничего не значит, а во времена маминой молодости грех был большой. Может маму изнасиловали? И она, Кира, именно поэтому нежеланный и нелюбимый ребенок? И поэтому никто и никогда не говорил ей, что ее папа летчик и погиб при исполнении. Ни бабушка, на мать, никто не удосужился пощадить ребенка, рассказать ему хоть какую-нибудь байку про отца, чтобы было что сказать одноклассникам.

– Господи, ну когда ж он уже закончит самолюбованием заниматься?! – пробормотала Сологубова. – После собрания сразу в «Искру». У меня есть новости. И у Кучинской, по-моему, тоже. Вон она с каким загадочным лицом сидит.

Кира обернулась и взглянула на Аллочку. Та сразу стала показывать глазами в сторону двери.

– Видишь, хочет, чтобы мы ушли, – так же шепотом продолжила Татьяна Митрофановна. – Но придется посидеть. Народу немного, сразу заметят, если мы засобираемся.

Похлебкин мучил однопартийцев еще около получаса. Наконец он завершил пламенную речь, и слово дали Капельману. По окончании собрания еще раз выступил Востриков. Ему было невыносимо жарко, и он постоянно вытирал лысину большим несвежим платком.

Элла Эльдаровна, заметив, что чистота этого атрибута гигиены оставляет желать лучшего, попыталась исправить ситуацию. Она встала из-за стола президиума, и стала, как бы разминая ноги, прогуливаться позади супруга. Затем, улучив момент, молниеносно выдернула платок из его рук. Это было так ловко, что Востриков ничего не заметил. Зато данная манипуляция не укрылась от внимания зала, оттуда стали раздаваться смешки и веселые реплики. Наконец собрание закончилось, и народ, радостно гудя, покинул зал.

Глава 25

До «Искры» они добрались за полчаса. Сологубова вела свой Фольксваген уверенно, ловко маневрируя среди несущихся машин.

– Алла, не суетись. Вижу – тебя прямо распирает, – сказала Татьяна Митрофановна, поглядывая в зеркало заднего вида на возбужденную Кучинскую. – Доедем, там и расскажешь, а я законспектирую. А то сейчас на дорогу смотрю, не смогу сосредоточиться и обязательно пропущу что-нибудь важное.

Кира откинула голову на автомобильный подголовник, прикрыла глаза и попыталась прикинуть, успеет ли сегодня в детективное агентство. Новостей, судя по всему, полно. Не только Алла жаждет поскорее все рассказать, но и Глаша. Тоже не может спокойно на месте сидеть, крутится на заднем сиденьи, ерзает, непоседа.

В офисе сыщицы уселись за стол, и Аллочка, наконец, смогла высказаться.

– Ой, девчонки, что расскажу! Что узнала! Узнала и окончательно поняла, какая же я была дура, – Кучинская покачала головой. – Я ведь думала, что Артем меня любит. Ну или любил, а потом перелюбил. А оказывается, он просто со мной проводил время, а сам всегда четко знал, чего хочет. И мне в его жизни места не было. И мамаша его все знала, улыбалась мне, а сама сыночку партию подыскивала.

– Чья мамаша? – не поняла Кира.

– Да Селиванова, Натэлла Яновна. А если точнее, то Наталья Ивановна. Представляете, даже имя-отчество поменяла, чтобы выглядеть более благородной.

– Да ладно, Ал, чего ты? Ну не ровня ты ему была, и что с этого? – попыталась успокоить ее Кораблева.