Партия, дай порулить

Востриков побарабанил пальцами по стакану.

– Я не видел ни единого человека, – подтвердил Сергей.

– Тогда не знаю. Мистика, – развел руками Антон Семенович. – Или дело в чем-то другом, а не в пакете?

– И что нам делать-то? Нас или всех поубивают, или взорвут вместе с офисом, – как-то буднично сказал Торопов.

– Нужно вернуть этим головорезам документы и деньги из свертка, – задумчиво протянул Антон Семенович.

– Да нет, вы что?! – Похлебкин укоризненно покачал головой. – Если вы отдадите бумаги, то ничто не помешает им нас убрать как можно скорей. Пока бумаги у нас – мы живы.

Востриков в который раз удивился Похлебкину. Воистину сегодня день открытий.

– А если сделать так? Во время «Сатисфакции» Антону Семеновичу сказать с экрана телевизора что-то такое, чтобы эти бандиты, когда будут передачу смотреть, поняли, что бумаги у нас. Но мы их в ход пускать не будем, если они нас не тронут, – Олег Витальевич говорил легко и непринужденно.

– А если они не будут нас смотреть? – спросил Востриков зачарованно.

– Будут, еще как будут. Ведь мы в любой момент можем обнародовать данные. Поэтому смотреть будут. А тут вы выступаете и так аллергично им говорите о том, что мы не хотим войны, – радостно закончил свою мысль Похлебкин.

– Аллегорично, а не аллергично, – задумчиво поправил Востриков. – Надо же, мне такое в голову не пришло.

– Ну вот. А бумаги мы оставляем себе на случай страховки, – проигнорировав похвалу, продолжил Похлебкин. – Надо только речь составить так, чтобы они доперли.

– Да ты молоток, Олег Витальевич, – фамильярно постучал его по плечу Востриков. – Если все получится, то мы, наконец, вздохнем спокойно.

– А чего ж не получится? – удивился Похлебкин. – Скоро «Сатисфакция». Надо просто хорошо подготовиться.

– Решено, – Востриков хлопнул себя по коленям и встал. – Вызывай службу безопасности, Олег. Это их площадка. Нам здесь больше делать нечего.

Глава 27

Никогда еще в Кириной жизни не было такого насыщенного эмоциями дня и, возможно, не будет. С утра она поехала в больницу к Макару Евграфовичу.

Он держался молодцом, врачи разрешили ему понемногу ходить, и по этому поводу старик пребывал в прекрасном настроении, даже пытался шутить. Перед ее уходом к Самохину заявились Кацы. На сей раз Софья Борисовна была в платье до пят и с холщовой сумкой через плечо, отчего походила на странницу – правда очень упитанную – только посоха не хватало. Соломон Исаевич, напротив, был одет щеголевато, с претензией на изящество. Но эта щегольская одежда ему не просто не шла, а наоборот, вступала в диссонанс с его внешностью. Стали бросаться в глаза и свернутый набок нос, и ярко выраженные надбровные дуги, и выступающая вперед нижняя челюсть.

Увидев Киру, Кацы растерялись, чему она немного удивилась.

Может, думают, что она рассказала Макару Евграфовичу, как они хозяйничали у него дома и называли себя наследниками?