После ухода Корозова Ева долго без движения стояла на месте, затем села на диван и снова встала, вновь села и опять стала, и сызнова села. Не шевелилась, застыла, как замороженная.
Охранники наблюдали за нею с удивлением. В конце концов, Санек не выдержал:
— Эй, ты там не окаменела случаем, изнасилованная? Или статую изображаешь?
Ее мысли лихорадочно сверлили мозг. Глеба убедить не удалось. Охранники тоже близко к себе не подпускают. Изначально все пошло не так. Понадеялась на свою изворотливость и потерпела фиаско. Выходит, надо прибегнуть к другим мерам. Более радикальным. И надо продумать, чтобы снова не было провала.
Сколько прошло времени, она не засекла, но встрепенулась, когда ее позвал голос охранника:
— Актрисулька, пожевать не мешало бы! Иди чего-нибудь сваргань на кухне! — проговорил Толян.
Ей есть не хотелось. Она подняла голову и рассеянно глянула на парней. Потом кинула взор на время и неохотно слезла с дивана. Побрела в кухню. Полезла в холодильник. Медленными движениями достала колбасу, положила на стол. Взяла в руки нож, сжала рукоятку в ладони так сильно, что ощутила, как пальцы одеревенели. Вяло посмотрела на них. Остановила взгляд на ноже. И в эту секунду нож затмил все. Ее словно ударило током.
Нож. Вот он выход из положения. Видно, это единственный выход из образовавшегося тупика. Куда еще радикальнее?
После убийства Рисемского ее пробирала дрожь, когда она прикасалась к ножу. А теперь эта дрожь прошла, да и выбора просто не осталось. Все, что могла кроме ножа, испробовала. И сейчас рука сама тянется к нему.
Оживившись, Ева затараторила повеселевшим голосом. Охранники диву давались.
— Ну, ты артистка! — восхищенно сказал Санек, оторвался от стула и стал разминаться. — Баки забивала шефу так, аж я сам поверил, что изнасиловал тебя. Зачем врала? Синяки-то как себе насажала?
— А как еще вас зацепить? — приятно улыбнувшись, проворковала она. — Столько дней торчите возле такой красивой девушки, и ни разу не кукарекнули над нею! Да кто ж поверит, что от вас, как от козлов молока? Только ваш шеф и поверит, потому что сам такой же козел, как вы! — она распахнула полы халата, пальцем провела по «синяку», и тот весь размазался. — Долго, что ли, «синяк» сообразить? Я актриса, — Напомнила она. — Хорошая актриса! — Ева ладонями погладила голые бедра. — Ладно, не обижайтесь! Предлагаю для примирения развлечься! Обещаю, что вам понравится. Не могу я столько времени одна по дивану кататься! Надоело! Скучно одной! Ну, решайте, кто первый?
Сжав губы, Толян сразу отклонил предложение, Санек хмыкнул и посоветовал запахнуть халат:
— Не егозись, — сказал он. — А то придется запереть тебя в комнате, чтоб смотрела телевизор.
Подход оказался неудачным, но Нарлинская не вешала носа. Она была уверена, что у нее все равно получится усыпить внимание парней и исполнить намеченное.
Сделала бутерброды, и Санек скривился, вывернул шею, недовольно протянул:
— Опять бутерброды.
— Не переживай! — быстро подхватила Ева. — На десерт предлагаю женскую грудку и ножки! — снова распахнула полы халата и стала настойчиво подъезжать к охранникам, предлагая себя.
Причмокнув восхищенно, Санек произнес:
— Нет, артистка, тобой не наешься. Бутерброд лучше. И на десерт лучше бутерброд.
ebooksa