Дерево самоубийц

Хотя в целом, никто бы не назвал его тщедушным. Да, невысокий, но плотно сбитый, мускулистый – он стремился подчеркнуть внушительный рельеф мышц и вместо рубашки носил обтягивающую водолазку. Ян не любил лезть в дебри психологии, это он оставлял старшей сестре, однако в случае Яковлева слово «компенсирует» само собой приходило в голову.

В остальном же директор дома отдыха вел себя вполне приветливо. Не лебезил перед ними, но и враждебности не проявлял. Он уже знал, ради чего они приехали – Ян сообщил об этом по телефону.

– Мне жаль, что вы потратили время на такую дальнюю поездку, – признал Яковлев. – Но не думаю, что смогу вам чем-то помочь.

– Сюда не жаль приехать, – обворожительно улыбнулась ему Александра. К удивлению Яна, в словах сестры мелькал легкий, но очевидный акцент. – Это прекрасное место! Очень приятно здесь оказаться.

– Благодарю… Простите, мы не представлены, я говорил только с Яном Михайловичем.

– Сандра Моррис, – она продемонстрировала ему удостоверение. – Федеральная полиция Австралии.

– Австралии?.. Серьезно?

– Я участвую в программе обмена опытом. Пока я здесь, можете быть уверены, у меня те же полномочия, что у других полицейских. Я веду это дело вместе с Яном Михайловичем, он мой куратор, но расследуем мы на равных.

– Но вы же. Вы. – Яковлев растерялся, не зная, как произнести нечто очевидное, никого не обижая. В погоне за толерантностью цензура пробралась даже в самые банальные беседы.

– Похожи, – подсказала Александра. – Да, очень похожи. Думаю, кто-то здесь, в России, заметил это и решил проявить чувство юмора, поставив нас работать вместе. Это совпадение, но меня все устраивает. Ян Михайлович – очень хороший следователь.

Становилось все любопытней. Александра крайне редко разыгрывала эту фишку с австралийской полицейской. Обычно удостоверение показывал Ян, а сестра оставалась за его спиной, делая вид, что в ее присутствии здесь нет ничего необычного. Это сработало бы и на сей раз, если бы она сама не полезла в разговор с мнимым акцентом.

Понятно, что она сделала это нарочно. Непонятно, зачем.

– Вернемся к Маргарите Вишняковой, – предложила Александра.

– Ах да, Вишнякова. Я лично ее не помню.

– Вы не знали ее?

– Знал, конечно, я общался со всеми нашими администраторами, да и с другими сотрудниками тоже. Но вы должны меня понять: здесь работает много людей, а клиентов у нас еще больше. У меня не было причин выделять Риту до того… до того, как это случилось. Это лишь означает, что с ней не было проблем. Мое внимание привлекают, когда с человеком начинаются трудности, а Рита была не такой. О ней все очень хорошо отзываются.

– Когда человек умирает, ему чаще всего поют дифирамбы, – рассудил Ян. – За все время, что она работала, у нее были с кем-нибудь конфликты?

– Если и было, то что-то настолько мелкое, что даже кадровик не знает, а я и подавно.

– Какие отношения с клиентами у нее были в целом?

– В целом – никаких, и не должно было быть, – отрезал Яковлев. – Не поймите меня неправильно, но за такое тут сразу увольняют. Для личных отношений есть личное время.