Белая акула

Доказать это Полина не могла, у нее только и было, что собственное впечатление. Но она обвинила Андрея в преступлении открыто, а он… Он не согласился и не отрицал. После этого Полина напрочь отказалась работать с ним и обо всем доложила Шереметьеву-старшему. Тот, конечно же, устроил сыну скандал, который для Андрея ничего не значил.

Но другого наказания не было, Виктору и самому было невыгодно объявлять, что его сын, которому он доверял многие важные операции, кого-то убил. Поэтому он скрыл правду и избавился от тела Ливковича, в этом у клиники тоже был богатый опыт.

Теперь многое для Александры стало на свои места. Вот оно, вот что мучало Андрея в те дни! Он и готов был умереть — и не хотел этого. На него давила отнятая жизнь, он, в отличие от своего папаши, не был преступником. Он был врачом, он хотел спасать жизни, а не опускаться до самосуда! В то же время он понимал, что Ливковича нельзя было лечить, потому что тогда продолжили бы страдать дети. Он не хотел совершать преступление, однако сделал бы это снова, если бы возникла необходимость. Все это Андрей практически прямым текстом сказал Александре на крыше в ночь их знакомства, да только она, не зная обстоятельств, ничего не поняла.

Он просто был человеком другой породы. Это она или Ян могли убить, если надо. Не хотели убивать, не кайфовали от этого, просто умели. А он… Для него это была необходимая трагедия, он относился к тем людям, которых искренне зовут добрыми. Но с тем, что произошло, он справился, он продолжил жить… и теперь кто-то пытался эту жизнь отнять.

— Но если Ливкович мертв, кто может за него мстить? — нахмурился Ян.

— Я — без понятия, я в это не лезу! — отмахнулся Шереметьев. — Может, за него мстят или нет… Скорее всего, за него, больше мой сынок таких крупных ошибок не совершал.

Да уж вероятнее всего из-за него! Первое — за Андреем действительно больше не было таких серьезных преступлений, это признали все. Второе — перед выстрелом Сараев сказал, что это не просто нападение, это наказание. Вероятнее всего, эти слова ему велел произнести заказчик. Третье — была похищена и убита Полина Смолина, тоже связанная с этим делом. Слишком много совпадений для случайности!

— То есть, ты знал, что угроза исходит оттуда, что твоего сына, и так тяжело раненого, могут добить, но все равно ничего не сделал? — прошептала Александра.

— Я ведь сказал: мне нет от него толку. Он сам себя сделал бесполезным! А если так, то какая разница, сын он мне или не сын?

Выносить это и дальше Александра не могла, она резко поднялась и вышла из комнаты. Она не сомневалась, что старик не врет им: он ничего не проверял и не знает, кто устроил вендетту за убитого педофила. Это близнецам предстояло выяснить самостоятельно. Александра попросту не могла дышать одним воздухом с этой старой мразью.

Она вышла через главный вход, Ян догнал ее у крыльца. Присматривать за Шереметьевым-старшим они не собирались, и если ему снова захочется поиграться с пистолетиком — его право. Сам ведь сказал, что каждый несет ответственность за свою судьбу!

К ночи воздух стал почти по-зимнему морозным, и от этого было легче. Холод отрезвлял Александру, гасил в ней гнев, заставлял мыслить здраво, а не поддаваться самым сильным желаниям.

— Мы ведь сегодня уже ничего не успеем, правда? — вздохнула она.

— Успеем только добраться до дома. Родню этого Ливковича еще нужно найти, и они не захотят с нами говорить, придется настаивать. Это и днем-то будет непростая миссия, а уж ночью они сразу вызовут полицию и откровенничать с нами не станут.

— Тот, кто мстит за него, и так не станет с нами откровенничать. Но ты прав.

— Ты согласилась подозрительно легко, — насторожился Ян.

— Устала просто. Поехали домой.

Она не лгала брату, Александра действительно устала. Но и всю правду она не сказала. Она не хотела спешить к семье Ливковича, потому что не была уверена, что местью занялись именно эти люди. Вряд ли педофил был так уж близок со своими родственниками! Но кто еще может за него мстить, деловые партнеры? Они делают только то, что выгодно, а выгоды в смерти Андрея нет ни для кого. Друзья, если таковые вообще найдутся, такие же педофилы, как он? Это пусть и странный, но вариант. Ведь с Полиной Смолиной не говорили, ее пытали! От этого веет не только криминалом, но и безумием.

Думать над дальнейшим действием нужно было в любом случае, и Александра не сомневалась, что будет заниматься этим всю ночь. Какой уж тут сон! Однако оказалось, что она сильно себя переоценила: она была измотана настолько, что просто отключилась, даже при том, что совсем не чувствовала усталости.

Может, оно и к лучшему. Александра прекрасно знала, что не слишком хорошо соображает в состоянии сильного стресса — когда ее организм переключается в режим выживания, ему уже не до расследований. А теперь она отдохнула и готова была искать всех, кому непостижимым образом был дорог Константин Ливкович.