Они перехватили не только спрайс, поняла Анхела. В их руки попало и письмо Курта.
Бедный Курт!
Она снова почувствовала боль под сердцем, но на этот раз боль принадлежала только ей. И боль усилилась, когда Анхела представила, как страшно было Шмайзу бежать по лесной поляне, как страшно было ему видеть прыгающую перед ним собственную черную тень, отброшенную пламенем горящего самолета!..
Погружаясь в прямые, как выстрелы, мысли Досета, Анхела слово за словом восстановила письмо Шмайза. И, может быть, впервые за мною лет, проведенных ею в Тании, она испытала чувство нежного облегчения — Курт ошибся!.. Он слишком близко стоял к тому, что могло ослепить и более смелого человека!
— Если туземец не скажет, — повторил Досет, — скажете вы! — И приказал: — Дуайт, напряжение!
Дуайт замкнул контакты. Судорога свела тело журналиста, но это была не боль, это был лишь рефлекс, реакция на уже узнанное!
— Что у вас, Дуайт?
— Видимо, отошли контакты, — Дуайт наклонился к проводам.
— Живее!
— Ищите ниже, — подсказала Анхела. — У левой клеммы, под изоляцией, обрыв.
— Точно! — удивился Дуайт. — Придется сменить провод.
— Не стоит, — произнесла Анхела, поднимая с пола руану. — Вы не тронете больше Кайо. А что касается самолета, майор, эту тайну вам придется оставить для либертозо. Она не принадлежит вам.
— Я потому и облечен властью перераспределять информацию, — хмыкнул Досет, — что меня не устраивают чужие тайны… Не будете же вы утверждать, что нам трудно сменить перетершийся провод?
— Я порву его снова!
— Порвете? — поразился Досет.
— Да, — повторила Анхела. — Порву. И, если понадобится, повторю это много раз. Я не ленива.
— Но вы и не сумасшедшая! — взорвался майор.
— Это меня поддерживает.
— Тогда, может быть, начнем все сначала? — Досет едко ухмыльнулся. — Где вы все-таки родились?
— Мемфис-центр…