Пять костров ромбом,

— Анхела Аус.

— Место рождения?

— Я никогда ее знала ни своих настоящих родителей, ни своего места рождения. Меня нашли в Мемфисе, и до семнадцати лет я воспитывалась при монастыре Святой Анны.

— Сколько вам лет?

— Двадцать шесть.

— Образование?

— Школа при том же монастыре, затем университет Эльжбеты.

— Где проживали последние пять лет?

— В Ниданго. Но часто выезжала в столицу.

— Ваша знакомства?

— Кто именно вас интересует?

— Самые близкие друзья.

Она без колебания назвала известную модистку; двух художников, о судьбе которых Досет ничего не знал; семью социолога, публично расстрелянного еще в марте — за связь с либертозо; семью Народного президента, высланную в Уетте; доктора Курта Шмайза, еще не вернувшегося в Танию; наконец, жену генерала Нуньеса и, не без милой улыбки, полковника Йорга Клайва.

Пока Анхела говорила, Досет внимательно ее изучал. Восхитительная, в высшей степени восхитительная женщина! Хотелось улыбнуться, прикоснуться к ее рукам, которые она прятала под руаной…

Досет поймал себя на том, что откровенно любуется Дочерью Ауса, и холодно заметил:

— Простительно ли истинной танийке иметь столь пеструю, предосудительно пеструю библиотеку? Я говорю о книгах, собранных вами в стенах виллы “Урук”.

— Специалист должен знать все, что делается в смежных с его наукой областях.

— Вы хороший специалист?

— Да, — сказала она без колебаний. — Я хорошо знаю историю.

— Но зачем изучать заведомо ложные теории? Вы понимаете, о каких теориях я говорю? — Досет намеренно не произнес вслух любимое слово Народного президента — социализм.