Девы

Карла и Наташа согласно кивнули.

Мариана уставилась на них, лишившись дара речи.

Конечно, найти виноватого проще, чем осознать собственное горе и оплакать потерю. Но сейчас Мариана, всегда чутко улавливавшая чужие эмоции, вдруг поняла, что Девы вообще не чувствуют ни горечи, ни скорби, ни угрызений совести. Только презрение и пренебрежение. Похоже, единственным человеком в колледже, кто горевал по Веронике и Таре, была Зои.

Странно. Обычно при угрозе извне члены подобных коллективов сплачиваются, смыкают ряды. Мариане вспомнились ее сеансы психотерапии в Лондоне, с Генри и остальными. Между этими двумя группами было что-то общее… Присутствие Генри всегда разъединяло и ссорило пациентов, мешало нормальной работе в группе.

Может, и здесь происходит нечто подобное? В таком случае угроза для членов коллектива шла не извне, а изнутри…

В этот момент раздался стук. Дверь отворилась, и в комнату вошел профессор Фоска.

— Можно к вам присоединиться? — улыбнулся он.

14

— Простите, что опоздал, — добавил Фоска. — Дела задержали.

Мариана нахмурилась.

— Боюсь, мы уже начали.

— Но мне ведь все равно можно войти?

— Решать не мне, а всей группе. Кто за то, чтобы впустить профессора Фоску?

Не успела она договорить, как все девушки дружно вскинули руки.

— А вы за меня не проголосовали, Мариана, — с улыбкой заметил Фоска.

— Не проголосовала, — подтвердила она. — И оказалась в абсолютном меньшинстве.

С приходом Фоски атмосфера поменялась. Студентки явно напряглись. Перед тем, как занять один из свободных стульев, профессор коротко переглянулся с Карлой.

— Продолжайте, — усевшись, попросил он.

Немного поразмыслив, Мариана решила зайти с другой стороны.

— Профессор, вы преподаете девушкам древнегреческую трагедию? — невинно поинтересовалась она.