Михаил хотел встать, но тут же ощутил, что в тело впились миллионы мелких иголочек. Громко ойкнув, он с большим трудом скинул с себя шкуру и оглядел собственное тело.
Михаил был абсолютно голым. Кожа была покрыта толстым слоем какого-то вонючего жира.
— Эй, Лорхен! — громко крикнул он. — Или как там тебя?
Тишина. Лишь за стеной волком выл ветер.
Михаил хотел встать, но снова ощутил острые «иглы» во всех членах.
— Ты уже встал? — откинув полог, в юрту быстро прошла Лорхен.
Михаил был уверен, что это она.
Одета Лорхен была в меховую шубу.
— Да, — прохрипел Михаил, корчась от боли. — Что со мной? Почему я в какой-то вонючей гадости?
Лорхен снова проигнорировала вопрос. Она подошла к огню и стала подбрасывать в него ветки.
— Почему ты молчишь? — зло рявкнул Михаил.
Женщина, наконец, оторвалась от своего занятия и подошла ближе. Она присела рядом с ним и стала внимательно осматривать лицо Михаила. Последнему даже показалось, что он на приеме у ЛОРа.
— Сегодня ты выглядишь лучше, — негромко констатировала женщина.
— А что со мной было?
Минутное молчание. Михаил хотел, было, снова рявкнуть, когда женщина начала отвечать. И только теперь Михаил понял, что у него с ней абсолютно разная скорость восприятия окружающей действительности.
Вся эта медлительность, только для него была медлительностью. Для этой женщины все ее действия были достаточно быстрыми.
«Стоп!» — только теперь Михаил сообразил, что говорит с Лорхен по-фински. Правда она отвечала с заметным акцентом. Скорее всего, это не ее родной язык.
Михаил сейчас и сам не чисто говорил. Сказывалось отсутствие практики. Раньше, когда он после ВУЗа хотел было ехать работать в Финляндию на один из заводов концерна АББ, куда каким-то макаром его устроил брат (связи у Андрея были хорошие, что тут говорить), — так вот тогда Михаил за пару месяцев освоил финский язык и мог вполне сносно говорить. Репетитор диву давался. Говорил, что месяц практики среди финнов сделают его ничем не отличимым от них.
Михаил и без того уже освоил три языка: немецкий, английский и испанский. Но по ним у него хотя бы была постоянная практика общения. А финский так и остался не нужным. Вместо Хельсинки он отправился в задрыпанное НИИ из которого и начал свой путь. Если бы не тогдашний выбор, то жил бы он сейчас где-нибудь в Хельсинки да возглавлял, быть может, какую-нибудь лабораторию или отдел. Имел бы жену красавицу, пару детей…
— Ты нарушил естественное чередование противоположностей, — оборвала воспоминания Лорхен.