— Я все возвращаюсь к тому разговору, — вдруг заговорил Херон, — про Архистратига.
— И что?
— Пожалуй, важной точкой в нем является лишь один момент, — словно не слыша Михаила, продолжал он, — это время.
— Причем тут время?
— Когда мой учитель, — его звали Скитальцем, — глядя на сухое дерево, сказал, что «красота его розовых цветков бесподобна», мы его спросили, мол, какое-такое цветение, если дерево умерло много лет назад и на нём нет ни одного зеленого листика, ни одной живой ветки. Он тогда ответил, что когда-то мы увидим «истинную сторону времени». Я много лет думал над его словами, и лишь потом понял, что он «ощущал» это дерево одновременно во всех моментах его существования, а не лишь только «сейчас».
— Я не понял смысла ваших слов.
— Меня подсознательно смутила именно твоё «ощущение» Лорхен. Похоже, что ты её действительно встречал. Но в будущем!
— То есть… то есть я…
Михаил судорожно сглотнул.
— Но если я в прошлом… это абсолютно невозможно. Это нарушение второго начала термодинамики…
Херон улыбнулся:
— Время это лишь определенная последовательность событий. Обычно они характеризуются направлением прошлое — будущее. Не ясно как, но тебе, скорее всего, удалось разрушить эту систему. А, может, это удалось сделать кому-то иному…
Херон вдруг замолчал, как-то странно глядя на Михаила.
— Я говорю о той воронке.
Они долго молчали. Херон продолжал возиться со своим супом, а Михаил попытался сопоставить все факты.
— А где мы? — решился продолжить разговор Михаил.
— То есть?
— Что это за место?
— Это убежище, для таких как мы.
— Каких таких?