Пустошь

– Перестань меня так называть, Лэндон, – Слышу я собственный шепот.

По телу пробегает холодок. Кто такой Лэндон?..

Итан смеется и слегка отталкивает меня:

– Мне нужно ненадолго отлучиться. Мама… Ну, сама понимаешь.

У Итана нет матери. У нас обоих вообще никого нет. Он не помнит ничего, что было до Пустоши, и не знает никакой Оливии.

– Клавдия?..

Следующие несколько секунд все происходит, как в замедленной съемке.

– Давай, беги к мамочке, – отвечаю я. – Клавдии все равно пора отдохнуть. На ее уровень здоровья смотреть страшно. Залогинимся снова через три часа?

– Договорились. Тогда до скорого.

Залогинимся?.. Мне положено знать, что означают мои собственные слова, но я не понимаю их смысла. Внутренне я кричу и катаюсь по полу, как безумная.

– До скорого, – отзываюсь я.

В следующий миг в голове начинается легкое электрическое покалывание. Оно сползает вниз по лицу и охватывает тело, а потом все мои чувства отключаются.

* * *

Когда покалывание на несколько секунд возобновляется, я стою у подножия статуи и пялюсь на большую трещину у нее в голове. Где-то неподалеку кто-то шуршит обертками от энергетических батончиков и переговаривается вполголоса. Над статуей видны окна, затянутые темным пологом ночи. И когда это успело стемнеть?..

Я пытаюсь вспомнить, чем занималась после того странного разговора с Итаном, но голова начинает пульсировать от боли. В мозгу всплывают только неясные образы. Я уже устала от провалов в памяти и разрозненных воспоминаний.

Гипсовое лицо статуи освещает луч фонарика. Кажется, он зажат у меня в руке.

Я нахожусь не в своем теле.

Второй раз за день я оказываюсь вовне, в бело-голубой десятиугольной комнате. По крайней мере думаю, что это тот же день.

Сидящая в комнате девушка, глазами которой я смотрю, взмахивает бледными руками.

Спальный мешок на экране взметается вверх и снова опадает, поднимая облачко пыли.

– Голодна? – Спрашивает Джереми.