Сыскарь

Из-за опухшей скулы рожу перекособочило так, что наверняка меня сейчас и мать родная не узнала бы. Одна симпатичная служаночка, конечно, хлопотала над моей физиономией, прикладывая к ней какие-то жутко пахнущие примочки, но вряд ли это могло сильно помочь, вернув мне первозданную красоту. Завтра от меня с такой рожей, не то что девушки, лошади шарахаться станут. Хорошо хоть, порез на щеке не глубокий, зашивать не нужно. А то и после излечения фейс, как у разбойника, был бы.

Спина — это вообще отдельная песня. Не удивлюсь, если ближайшие дни буду кровью мочиться. Так что разбитый нос и здоровенная гематома на груди — мелочи, на которые внимание можно было и не обращать.

— Вот, сударь, полюбуйтесь, — лишив меня надежды на покой, граф Рощин появился, едва дверь закрылась за четой Златоустовых и всей остальной суетливой компанией. — Нашли у некоторых убитых.

Он протянул мне три хорошо знакомых значка. Таких же, как и тот, что лежал сейчас на моей прикроватной тумбочке рядом с пистолетом и запасным магазином.

— Что ж, — кивнул я присевшему на край кровати старику, а сам подумал, что нужно перезарядить пистолет, пока не уснул, и спрятать его под подушку, — это лишь подтверждает мои предположения о том, что все события последних дней взаимосвязаны. Заговор, о котором вы узнали, имеет немалые масштабы и несёт огромную угрозу.

— Я заметил, — ухмыльнулся граф. — До чего ж обнаглели, супостаты...

— Я сейчас не только о вас, — перебил я старика. — Уже погибли несколько человек. Герцог того и гляди лишится большой части своих земель. Возможно, опасность нависла и над ним самим. Заговорщики, как видите, уже перешли к активным действиям. Нужно срочно что-то предпринимать.

— Вот, сударь, выспитесь, — граф поднялся, собираясь уйти, — а по завтрашнему утречку поснедаете да отправитесь что-нибудь предпринимать. Бандиты слегка повредили ваш самоходный экипаж, но я прикажу своим механикам привести повозку в надлежащий вид. Уверен, к утру управятся. Вы же сейчас отдыхайте, не смею вас больше беспокоить. И ещё. Прошу простить, что имел слабость усомниться в вашей храбрости.

— Не переживайте, ваше сиятельство, — заверил я Рощина, — никаких обид. И спасибо за починку машины.

Старик ушёл, а я облегчённо вытянулся в постели, позабыв про все тревоги и волнения. Даже вопросы, возникшие к орку, не будоражили мой разум, сменив категорию «проблемы первостатейной важности» на «хрен с ними, потом разберёмся». Таблетки начали действовать, немного притупив боль, а значит, самое время было попробовать уснуть. Избушку на клюшку, пистолет под подушку, и пошли они все лесом. Особенно баронесса со своими потрахушками. Даже если вновь припрётся, хрен я ей двери открою.

В общем, следуя совету старого графа хорошенько выспаться, я продрых до упора. Встал уже засветло, только когда служанка принесла мою приведённую в божеский вид одежду, и последним вышел к завтраку. Оказывается, никто мне его в постель подавать даже и не собирался. Стрелки часов, обнаруженных мной вместе со служебным значком в кармане выстиранного жилета, показывали почти одиннадцать. Пришлось спешно приводить себя в порядок, конечно, насколько это возможно было осуществить в моём состоянии, и спускаться в обеденную залу, где все меня уже с нетерпением поджидали.

— Доброе утро, — поприветствовал я сидящих за столом графа Рощина, барона Златоустова с баронессой, моих спутников и Антуана, который, по-видимому, входил в круг приближенных к графу особ.

Впрочем, его присутствие на завтраке удивило меня гораздо меньше, чем вид Митиано. Во-первых, тот явился к столу без своей дурацкой красной шляпы и сидел, гордо поблёскивая свежевыбритой лысиной. А во-вторых, придурок где-то раздобыл и напялил на себя нарядную сорочку, невольно притягивающую взгляд ярким аляповатым цветом морской волны. Скорее всего, предметом из своего гардероба с Митиано поделился Рощин. Хотя я с трудом мог представить графа в подобном наряде. Однако ничья другая рубаха на орка не налезла бы. Да и эта с трудом застёгивалась на его широкой груди и смотрелась на краснокожем бугае, мягко говоря, весьма нелепо.

— Тут Антуан кое-что выяснил, — сообщил граф, когда завтрак подошёл к концу, и мы уже неспешно попивали крепко заваренный душистый чай. — Давай-ка, братец, — обратился он к своему помощнику, — поведай господину дознатчику всё, что узнал.

— Дак это, — радостно начал тот, — споймали мы одного из энтих-то. Слегонца ранетый он был, вот и не убёг. А мы с робятушками ему расспрос и учинили.

— Пытали? — удивлённо взглянул на Антуана ротмистр.

— Да нет, ваше благородие, что вы, — состроил невинное лицо Антуан, — какое там пытали? Бока малёхо намяли, дабы посговорчивее был. Да причиндалы евоные пригрозили отрезать, поросям скормить. А так, нет, и не думали пытать.

— Ну и что он вам рассказал, — подробные описания местных методов допроса меня мало интересовали. Важнее был результат.

— С Настаськой злыдни сговорились, — не стал испытывать наше терпение Антуан. — Один из шайки ихней охмурить дуру сумел. Вот и повелась молодка на обхожденье с уговорами льстивыми да на золотых гор обещания. Спуталась малахольная с извергом, впустила его через крыльцо на заднем дворике. А тот и кодлу всю за собой провёл. Настаська же, как ясно стало, надысь и переговорную устройству споганила. Да токмо ничего за свои труды и не получила, окромя острого ножа в своё сердце глупое. Там, подле хода чёрного, мы её вчерась и сыскали тёплую ещё.

— Я надеюсь, вы пленного не насмерть замучили? — вновь поинтересовался Пехов.