Стоп, а в чём моя сила? А в том, что я вижу этот мир и всё в нём живым, понимаю его и могу договориться. Значит, будем договариваться. Не получится — в ход пойдёт шантаж, подкуп и угрозы, что-нибудь да придумаю. Руны, опять же, никто не отменял.
Не откладывая дела в долгий ящик, тут же потянулся к одной из башен и сходу нашёл несколько ящиков со снарядами. Но эти хищные скоты лениво дремали в ожидании дела и в высокомерии своём даже не сочли нужным на меня отреагировать. Ну, им же хуже.
— Значит, так, — я на стене нарисовал слово «Нет» и посмотрел на домовых. — Сможете повторить?
— Прости, старший, — повинился передо мной Ёрш Потапыч. — Мы маленькие, нам такое сложно. Нам бы попроще чего. Может, всё-таки уронить?
— Ронять прямо запрещаю, — я был категоричен донельзя. — А если вот так? Такое сможете?
На ум мне пришла руна Эйваз, которую я помнил по поделкам Арчи и по моим для него расчётам. Заменить слово нет она вполне могла, просто в таком случае следовало в неё залить раз в десять больше силы, чтобы сработала, но это как раз не проблема. Да и рисовалась она проще некуда, вертикальная чёрточка с двумя разнонаправленными хвостами.
— Такое сможем, — радостно загалдели вокруг, даже не дождавшись вердикта своего атамана. — Чего тут уметь-то?
Но я заставил всех по очереди подойти ко мне и нарисовать требуемое на стене. Не у всех получалось, прямо скажем, но я выбрал самых смышлёных, у которых это получалось без проблем, и составил из них четыре диверсионных команды. На робкий вопрос, а где им взять ещё карандашей, сначала ответил было что, мол, добудете оружие в бою, но потом спохватился.
Ножом разделил плотницкий карандаш на пять частей, одну оставил себе, а остальные аккуратно заточил с двух сторон, на всякий случай. Потом долго объяснял им, что такое капсюль, и как на нем рисовать эту руну, и по итогам экзамена отбраковал ещё половину домовых.
Но зато в оставшихся уже был уверен на все сто, до того они выглядели смышлёными и деятельными. Договорился со стенами наверху, пробив для своих младших безопасные и тайные проходы на зенитные башни и в арсенал, к ящикам со снарядами и с большим сомнением в душе отправил диверсантов на дело.
Оставшиеся возмущенно загомонили, кое-кто даже пустил слезу, до того им хотелось помочь мне. Нашлось дело и для них, пушки ведь тоже должен был кто-то портить. Инструктаж слушали, затаив дыхание, дело для них было новым и интересным. Рассказывал, рисовал и показывал, что можно разбить, что открутить, а куда песку добавить, несколько раз. Особенно я упирал на то, что у них есть всего лишь пять секунд, не больше, и со мной горячо согласились. На всякий случай спросил, что такое секунда, даже не удивляясь выслушал кучу интересных версий и заменил их на три удара сердца, так было понятней.
Тем временем основная диверсионная операция шла как по маслу, я запитывал силой руны одну за другой, и вскоре все снаряды были помечены. Недовольства среди них было, конечно, много, но мне было наплевать. И очень хорошо, что пушки стояли с пустыми казённиками, по уставу. Накинуть ключ на трубку взрывателя и выставить дистанцию было всё же плёвым делом, а загнать снаряд в ствол ненамного медленнее.
Невольно задумался о том, стоило ли портить пушки, и решил, что всё же стоит. Лишним точно не будет. Но предупредил своих подопечных, что три удара сердца ждать всё же не стоит. Накинулись разом, побили стёклышки, сыпанули песку, покрали ключи для трубок, да и ходу. А ещё лучше валить сразу, как только заметите что рука у пушкаря в знамении поднимается, не ждать.
Знамения домовые очень боялись, поэтому согласились не геройствовать.
— Ну, — выдохнул я в сомнении, — пора на дело, братия. Запомните, начинаем все разом, по моей команде. Подлетел, рванул-сыпанул-ударил-схватил и сразу же убежал. Быстрота и натиск, понятно вам?
Следовало поторопиться, потому что я видел, что мои защитные действия ожидаемо навели большой переполох в монастыре, ответные действия были не за горами. Его самозваное святейшество орал где-то там во всё горло, срываясь с благообразного баса на смешной фальцет, то и дело давая петуха. Голос был смешной, да, а вот слова смешными не были. Вызывались командиры групп, собирались последние амулеты, возносились горячие молитвы и строились очень деловые планы.
Кое-кто даже предложил пустить воду на нижние уровни, чтобы радикально решить проблему. На него сначала наорали, а потом, чуть остыв и подумав, приняли его план к действию как последнее средство.
Вот и мне следовало прекратить заниматься хернёй, и выложиться во всю силу. Чего я стесняюсь, в самом деле? Чего тут сижу? Ну хорошо, вот испортим пушки, и сразу же займусь делом, во всю свою силу. Ещё б только знать, что делать.
— Начали! — подал я команду диверсантам, дождавшись рапортов о готовности. Пушкарей я не видел, мешали амулеты и церковная магия, а потому с трудом выждал три уговорённых удара сердца. Потом с тревогой четвёртое, потом пятое и седьмое. На восьмом, когда я уже был готов заорать матом, все домовые наконец отвалились от пушек и серыми молниями порскнули прятаться, волоча за собой открученное да уворованное.
Судя по всё же раздавшимся матам пушкарей с зенитных башен, добыча была богатой. Через минуту бородатые диверсанты собрались в моей камере, хвастаясь друг перед другом трофеями. Маховички, рукоятки, болты и гайки, верёвки и ключи, личные вещи и прочее добро я приказал свалить в кучу в углу, потом разберёмся, если до этого дойдёт.