Опять вспышка. Он успел бросить взгляд на окружающее. Множество деревьев, целая роща. Что лучше: много деревьев или одно, когда дело касается молнии? Может, лучше не касаться дерева?
Он, спотыкаясь, шел вперед. В одном месте он упал в узкий поток воды, поскользнувшись на камнях, выстилавших дно, но, как ни странно, мокрее не стал. Он снова пошел вперед. Роботы, наверное, не найдут его. А Жискар?
Бейли не знал, где он и куда идет. Он не мог бы вернуться к кару, даже если бы хотел. А гроза, похоже, будет продолжаться вечно, и он, Бейли, в конце концов растает и разольется струйкой, и его никто никогда не найдет. А его растаявшие молекулы потекут в океан.
Рука его коснулась дерева. Мокрые руки, мокрое дерево… Удар грома. Странно, что он не видел вспышки – ведь молния должна быть раньше… Он почувствовал под собой землю, потому что пальцы его скреблись в холодной грязи. Он повернул голову, чтобы можно было дышать. Так было даже удобно. Он никуда больше не пойдет. Он будет ждать. Жискар найдет его. Он вдруг ощутил полную уверенность: Жискар найдет его, потому что… Нет, он не помнит, почему. Второй раз он что-то забывает. Тогда, перед тем, как уснуть… А сейчас он забыл то же самое, что и тогда?.. То же самое?..
Ну, наплевать. Все должно быть в порядке… все…
И он лежал там один, без сознания, у подножия дерева, а гроза бушевала над ним.
66
Впоследствии, оглядываясь назад и оценивая время, Бейли думал, что он был в беспамятстве не меньше десяти и не больше двадцати минут. Его привел в себя голос. Слов он не слышал, только голос. Женский. Вокруг него обвились руки, подняли его, понесли. Одна рука его болталась. Он сделал слабую попытку выпрямиться, но ничего не получилось. Снова женский голос.
Он устало открыл глаза. Он чувствовал себя мокрым и озябшим, но вода не лилась на него. И стало светлее – настолько, чтобы увидеть лицо робота. Он узнал это лицо.
– Жискар, – прошептал он и тут только вспомнил грозу и побег. И Жискар нашел его раньше, чем те роботы. Так я и знал, с удовольствием подумал Бейли и снова закрыл глаза. Его быстро несли, затем остановились и медленно уложили на что-то теплое и удобное. Он каким-то образом знал, что это было сидение закрытого кара. Затем ощущение плавного движения, прикосновение мягкой впитывающей ткани к лицу и рукам.
Затем множество ощущений.
Он был в доме. Светящиеся стены, множество разных предметов, которые он видел, когда время от времени открывал глаза. С него методически снимали одежду, и он делал бесполезные попытки помогать. Затем теплая вода и энергичное растирание. Оно продолжалось и продолжалось, и Бейли не хотел, чтобы оно кончилось.
Он вдруг схватил руку, державшую его.
– Жискар!
– Я здесь, сэр.
– Дэниел в безопасности?
– В полной безопасности, сэр.
– Хорошо. – Бейли снова закрыл глаза. Он чувствовал, как его поворачивают в потоке сухого воздуха и, наконец, одевают во что-то вроде теплого халата.
Какая роскошь! Ничего подобного с ним не случалось с раннего детства, и он вдруг пожалел младенцев, для которых делается все это, а у них не хватает сознания радоваться всему этому. А может, они радуются? Может, он сейчас и переживает наслаждение снова быть ребенком? Он услышал снова женский голос. Мать? Нет, этого не может быть.
Он сидел в кресле и чувствовал, что короткий период возвращения детства прошел. Он снова вернулся в печальный мир самосознания. Но ведь женский голос был… Чей? Бейли открыл глаза.