— А чем вы торгуете? Райc улыбнулся:
— Фотографиями.
— Фотографиями? — недоверчиво переспросил немец. Райc кивнул:
— Я использую светокопировальную бумагу. Фотографии меняю на соль, соль — на медь, медь — на коз, коз — снова на соль, соль — на скот. У меня уходит полгода, чтобы пройти весь маршрут. Заканчивается он в Судане, где я продаю скот армии. Начальных вложений — шесть шиллингов, на финише — чуть больше трех тысяч фунтов.
— А чем вы занимались до того, как стали продавать фотографии? — спросил немец, сняв с носового платка какое-то насекомое и бросив на пол.
— Начал я охотником за слоновой костью, но, должен признать, успеха не добился. А когда завязал, выяснилось, что денег у меня ни пенни, а из ценного — только патроны. Вот я и поменял патроны на соль, потом на эту соль купил больше патронов, поменял их на коз и так далее. В итоге я добрался до Эфиопии и продал имеющийся у меня товар почти за две тысячи долларов Марии-Терезы. Оттуда я уехал, больно уж жарко, вернулся сюда, где климат куда приятнее и больше племен, с которыми можно торговать, купил пару фотокамер, и дело пошло.
— И вы называете это приятным климатом? — усмехнулся Слоун.
Райc повернулся к нему:
— А вы бывали в Эфиопии?
— Пару раз.
— Тогда вы знаете, как там жарко.
— Не намного жарче, чем здесь, — возразил Слоун.
— Вы совершенно не правы, — отчеканил англичанин. — Тамошней жары не выдержит ни один человек. Слоун пожал плечами и уткнулся в стакан с пивом.
— Если вы не возражаете, мой добрый сэр, я позволю себе задать вам вопрос, — продолжил Райc.
Слоун поднял голову, пристально посмотрел на англичанина.
— Валяйте.
— Туземец, с которым вы прибыли. Не могу понять по родовым насечкам, из какого он племени.
— Он — кикуйю.
— Никогда с ними не встречался. Я слышал, что земли кикуйю закрыты для белых.
— Это так.