Покончив с шоколадом, княгиня принялась за бутерброды с черной икрой.
Софка была уверена, что хозяйка не ограничиться легким завтраком, а потому, кроме гренок и швейцарского сыра, девушка приготовила и кое-что посущественней, хотя об этом княгиня и не просила.
Софка знала, как угодить госпоже…
Печальный случай с сыном не повлиял на аппетит Сасс-Тисовской. Несмотря на то, что княгиня не отличалась дородностью, скорее наоборот, к старости она стала чревоугодницей.
Впрочем, ее отношения с сыном оставляли желать лучшего.
(У нее были еще две замужние дочери и старший сын, проживающий в Швейцарии. Он там лечился. Как поговаривали, от скуки).
Даже офицерский Георгий, с которым младший сын приехал на побывку, не поколебал ее мнения – она считала его мотом и неудачником.
Потому княгиня ссуживала сына деньгами скупо, требуя непременного отчета о расходах, что, конечно же, не могло нравиться бравому вояке.
Немалую лепту в натянутых отношениях младшего из Сасс-Тисовских и княгини внесла и Софка.
Она докладывала ей обо всех проступках сына старухи, нередко добавляя и от себя кое-какие подробности – те, которые нельзя было ни проверить, ни опровергнуть.
– Софья! – позвала княгиня горничную.
У нее получилось: “Сшофийя”, – старуха немного шепелявила; между собой они беседовали почти всегда по-польски.
– Поди сюда, милочка. Возьми и открой шкаф.
Она сняла с шеи серебряный ключ на цепочке и сунула его в руки Софки.
Снедаемая любопытством, Софка скоренько, чтобы княгиня не передумала, отомкнула массивный шкаф у изголовья кровати.
Этот шкаф, больше напоминающий сейф, – под резной дубовой обшивкой были приклепаны металлические пластины, – вызывал у новоиспеченной экономки, которая продолжала исполнять обязанности горничной, жгучий интерес.
Но, к ее огорчению, княгиня никогда до сих пор при ней не открывала его. Всякий раз, снимая заветный ключ с шеи, она выпроваживала Софку.
Что в шкафу скрыта какая-то тайна, Софка ничуть не сомневалась.
Буйная фантазия являла ей перед сном неисчислимые сокровища, запрятанные в дубовой утробе шкафа.
И еще… еще что-то; что именно – она сообразить не могла.