Похоже, Сергей разделял мои сомнения. Во всяком случае, дверцу он отворил столь осторожно, словно опасался, что при более резком рывке она попросту отвалится.
– Сейчас поедем в отель, – сказала красавица Кейтлин, заводя мотор.
Я прислушался.
– Выключите мотор.
– Что?
– Выключите двигатель, – повторил я по-английски и для пояснения крутанул в воздухе воображаемым ключом. Тернер пожала плечами и подчинилась.
– Дальше что? – спросила она, повернувшись ко мне.
Правда, на месте меня уже не было. Я уже распахнул крышку капота и начал ковырятся во внутренностях колымажки.
– Хэй, – закричала Кейтлин, выходя из машины, но обращаясь почему-то к Щербакову. – Что он делает с моей машиной?
– Переведите, Сергей, – попросил я, выкручивая вторую свечу. – А то моего английского может не хватить. У нас в Сибири бывает очень трудно добраться до мастерской. Особенно зимой. И чтобы не остаться в железном гробу навсегда, приходиться разбираться в технике.
– Короче говоря, вы автомеханик есть тоже? – спросила Кейтлин, не дожидаясь перевода и позабыв от волнения все правила русской грамматики.
– Есть тоже. Вот, уже починил, – заявил я, захлопывая капот и выпрямляясь.
По правде сказать, я всего-навсего отрегулировал зазор в свечах. А карбюратор нужно было просто выбрасывать на помойку.
– Можно чем-нибудь руки обтереть?
– Ноу проблем.
Я механически вытер руки и только потом сообразил, обо что я, собственно, их вытер. А сообразив, мучительно покраснел.
Кейтлин завела мотор и прислушалась.
– В самом деле, ровнее гудит. Может, что еще посоветуете, мистер сибирский механик?
Я оглянулся по сторонам и, убедившись, что никто из прохожих в нашу сторону не смотрит, зашвырнул скомканную прокладку поглубже под авто.
– Еще я посоветую его перекрасить, – заявил я, протискиваясь внутрь и складываясь пополам. – Двумя кисточками. Берете черную краску. Рисуете зигзаг. Берете оранжевую краску. Рисуете зигзаг. И так всю машину. Называется – «под тигра». Увидев такое, все преступники будут в ужасе разбегаться.