Из Америки — с любовью,

Я подарила ему очередной взгляд из серии «умри на месте» и крутанула диск телефона.

– Халло? Приемная сенатора Аттенборо? Соедините меня с сенатором.

– По какому вопросу?

«Дура ты набитая», – хотела я крикнуть секретарше. Сначала спрашивают: «Кто звонит?», а уж потом «Зачем?»

– Передайте, что звонят от полковника Бранта, – заявила я, зажмурившись. – По поводу тех двоих.

Голос на том конце провода изменился словно по волшебству.

– Знаете, господина сенатора нет на месте.

– А где он?

– А он, как всегда, отбыл в свой загородный дом, в Манассас. Но просил сообщить ему немедля, как только что-то станет известно. Его телефон…

– Спасибо, мы знаем, – отрезала я и положила трубку. Русские вопросительно уставились на меня.

– В приемной его уже нет, но он просил сообщить, как только будут сведения, – сказала я.

– А где он? – полюбопытствовал Анджей.

– В своем доме в Манассасе. Это миль сорок от Капитолия.

– Значит, часах в полутора. – Щербакову, похоже, не давали покоя лавры Эйнштейна, и он перевел расстояние во время.

– Торопиться некуда, – сказал Анджей. – Подъедем часам к двум-трем ночи и…

– Ну что вы, Андрей? – возразил Щербаков. – Разве можно врываться к человеку, да еще сенатору, в три часа ночи? В десять – еще куда ни шло, но никак уж не позже полуночи.

Заброцкий удивленно уставился на него и пожал плечами.

– По-моему, глухой ночью проще, – сказал он. – А в принципе, мне все равно. Хоть среди бела дня.

Слушая этот разговор, я начала потихоньку раздумывать, кто из нас сошел с ума – я или эти двое.

– Постойте! – не выдержала я. – Вы что, серьезно собрались явиться ночью домой к сенатору Аттенборо, чтобы задать ему пару вопросов?