Вторжение

Лев Николаевич по-прежнему висел на штанге, так и не отпустив ее коченеющими руками.

И тут они увидели, как принялась отваливаться нижняя часть перерезанного пополам туловища. На стерильный кафель секретной лаборатории потянулись перебитые пулями кишки, теряющие кусочки полупереваренной пищи и задержавшегося кала.

Зрелище было не из приятных.

Дурандин отбросил автомат с пустым рожком-магазином и отвернулся.

— Крепитесь, товарищ, — улыбнулся ему вождь. — Вы же оператор-ракетчик… В ваших руках было оружие куда мощнее, понимаешь, этой тарахтелки. Миллионы жизней держали на прицеле. А тут какой-то теперь надежно мертвый пособник ломехузов… Возьмите себя в руки, подполковник.

— И все-таки человек, — пробормотал Геннадий Иванович.

— Я его понимаю, — сказал Николай Юсов. — Мой первый убитый душман в Афгане долгое время мне снился…

Дурандин судорожно вздохнул и поднял с пола автомат Калашникова.

— Что это? — подал вдруг голос Дима Лысенков.

На изрешеченном пулями пульте заискрило, послышался треск, возникло вдруг синеватое пламя.

— Замыкание, дяденьки, замыкание! — радостно завопил монстр.

— Телекамеры! — крикнул Сталин. — Ищите телекамеры… Сейчас грянет общая тревога!

Они лихорадочно зашарили взглядами по лабораторному залу и обнаружили четыре электронных соглядатая на кардановых подвесах, позволявших камерам двигаться в трех измерениях.

— Бейте по ним! — распорядился вождь.

Затрещали очереди, и тут же завыли ревуны снаружи.

— Тревога! — радостно захихикал Красногор. — Сейчас сюда другие дяденьки прибегут…

Телекамеры были разбиты, и какое-то время у них оставалось.

Сталин подбежал к окну, и в тот же миг со двора донесся глухой взрыв.

— Они взорвали нашу машину, — спокойно сообщил Иосиф Виссарионович. — Придется брать Станислава Гагарина вместе с саркофагом, будить его здесь уже нет времени.

Он сунулся в пасть открытого люка и отсоединил главный кабель, связывающий автономную систему жизнеобеспечения, от громадины Метафора.