«Обижаешь, начальник», — мысленно возразил Юсов.
— Нисколько, — ответил Иосиф Виссарионович. — у товарища Сталина есть основания, товарищ Сталин не задает пустых и никчемных, понимаешь, вопросов. В обстановке общего беспорядка, или, как говорят наши друзья-китайцы,
Он крепко выругался, но сильный акцент несколько смягчил выражения, которые от того показались Юсову недостаточно матерными.
От входной двери позвонили.
— Откройте, — повелительно бросил Сталин.
Николай неторопливо поднялся с красной кухонной табуретки, прошел в пенального типа прихожую и открыл Дмитрию Лысенкову дверь.
— Что случилось? — вместо приветствия обеспокоенно спросил с высоты почти двухметрового роста аспирант МГУ и литературный редактор «Отечества». — Шеф срочно вызвал меня запиской…
— Шеф? — пожимая руку чемпиону России по атлетизму, спросил Юсов. — Интересно… Ладно, заходи, малыш.
Присутствие на гагаринской кухне вождя Лысенков пережил менее спокойно, нежели Юсов, хотя и не мандражировал особо, сумел сдержать чувства, вел себя достойно, как и подобает славному сыну Отечества — титул, которым председатель РТО наделял далеко не каждого.
Юсов представил Диму Иосифу Виссарионовичу, и тот покивал парню, одобряющими короткими взглядами поощряя освоиться в нестандартной, прямо скажем, обстановке.
— Вы готовы принять участие в сложном, мягко говоря, мероприятии, товарищ Лысенков? — почти ласково улыбаясь Диме, спросил Сталин.
— Конечно, готов! — чуть обиженным тоном — как можно в нем сомневаться! — ответил аспирант.
Тут он запнулся, не зная еще, как обращаться к этому человеку, поскольку не сумел пока вместить окончательно в сознание, что перед ним
— А где ж…
— Ваш председатель? — закончил вопрос Иосиф Виссарионович. — Станислав, понимаешь, Гагарин в опасности.
XXVI. МАМОНТ НА ТРОИХ
Охота началась вовремя.
Удачно прошла, завершилась без единой потери первая ее часть, требующая тщательного продумывания и четкого исполнения.
Мохнатые паслись небольшими стадами, от пяти до десяти гигантских животных в каждом. Это были целые горы мяса, могущие надежно прокормить любое племя, научившееся сохранять сытную еду впрок. Но прежде чем погнать Мохнатого к подготовленной усилиями целого рода ловушке-яме, искусно прикрытой чем придется сверху, миролюбивое, никогда не причиняющее зла живому чудовище, необходимо было отбить его от стада и навязать человеческую волю.
А сие далеко не простое дело. Риск угодить под широкие ступни Мохнатых и быть раздавленным, напороться на прочные бивни, оказаться в тисках мощного хобота был исключительно велик. И потому на первой уже поре каждой охоты племя не досчитывалось одного-двух, а иногда и большего количества сородичей.