…Оказавшись в сложной ситуации, члены Политбюро с надеждой всматривались в вождя, полагая, что товарищ Сталин всегда найдет позитивное решение. В разное время окончательно и бесповоротно пренебрегшие личностной сутью, эти люди слепо уверовали в гений и непогрешимость Вождя всех времен и народов, передали ему на откуп неограниченную власть не только над страной, но и над их собственными судьбами.
Довольно скоро исчезли представители старой ленинской гвардии, того «тончайшего слоя», на безраздельный громадный авторитет его могла положиться партия, но который был, по резонному опасению Ленина, и фактором риска. Именно этот слой определял государственную политику партии, а не ее весьма разнородный в начале двадцатых годов состав. Между прочим, именно в этом слое родились идеи, начертанные на воротах СЛОНа — Соловецкого лагеря особого назначения: «Железной рукой погоним человечество к счастью!»
Когда в марте 1922 года Ленин в записке Молотову предостерегал о том, что «достаточно небольшой внутренней борьбы в этом слое, и авторитет его будет если не подорван, то во всяком случае ослаблен настолько, что решение будет уже зависеть не от него», ему, наверно, и в голову не приходило: произойдет именно так, вплоть до буквального совпадения.
Ленин не мог предположить, что Зиновьев и Каменев затевают интриги против Троцкого и с целью ослабления его влияния в Политбюро начнут, как пешку, двигать Сталина, не подозревая о том, что этот внешне скромный аппаратчик давно осознал себя незаурядным ферзем. Они помогут Иосифу Джугашвили оттеснить Льва Бронштейна от партийного руководства, а затем сами отправятся на плаху, как жалкие
А вкусивший безграничной власти товарищ Сталин все больше и больше будет становиться недосягаемым для критики, убеждаясь в безальтернативное™ придуманной им модели нового общества, и жесткими, бескомпромиссными мерами насаждать его, заключая страну в безжалостные рамки тюремных решеток, окутывая проволокой концентрационных лагерей.
Всех перспективно непослушных потенциально сомневающихся, а также тех, кто упрекал товарищ Сталина в мягкотелости, уберут Ягода, Ежов и Берия. Теперь это станет уже
Но как случилось, что партия пошла за Иосифом Джугашвили, превратившимся в Великого Сталина? Ведь он вовсе не устраивал дворцовый переворот, не занял престол вдруг, поставив всех перед случившимся фактом… Ведь за ним двинулись
И даже тот, кто знал кровавую правду, никогда не смог бы выстрелить в маленького человека с желто-коричневым, изрытым оспой лицом, ибо стрелять в товарища Сталина это больше, чем выстрелить в себя. Это означало бы
Но какие такие
Именно тирания, указывает Платон, сильнейшее и жесточайшее рабство, возникает вдруг на всеобъемлющей свободе.
Не к нашим ли горе-демократам, довольно скоро заговорившим о необходимости насилия, обращался через длинную череду веков античный любомудр?
С удивительной и, добавим,
Узнаете портрет известного популиста, в которого до смерти влюблены наши экзальтированные и насквозь, увы, политизированные дамочки?
Читая Платона, невольно приходишь к мысли, что философ постиг секрет перемещения во времени и побывал в нынешнем веке… Тирану, справедливо и пророчески утверждает Платон, необходимо постоянно воевать с кем-либо, чтобы народ чувствовал потребность в предводителе. Поскольку такие войны разоряют страну, приводят ко все новым и новым тяготам, у народа пробуждается ненависть к вождю… И даже те, кто способствовал его возвышению, начинают осуждать избранника.
В свою очередь тиран, желающий сохранить власть, оказывается перед необходимостью уничтожать всех, кто сомневается в его правоте. Он будет вести кровавое дело до тех пор, предостерегает потомков афинский философ, «пока не останется у него ни друзей, ни врагов, от которых можно было бы ожидать какой-нибудь пользы».
Автор прав, как прав и член-корреспондент Игорь Шафаревич, когда оба они выводят родословную советской демократии к временам Платона, его трактату «Государство». Мне неоднократно доводилось беседовать с афинским мудрецом и его другом-учителем Сократом, и оба они призывают потомков не рассматривать указанную выше работу в качестве какого-либо наставления или руководства к действию. Платон утверждает, что он вообще, хотел сделать из трактата «Государство» нечто вроде антиутопии в духе «Часа Быка» Ефремова, «1984» Оруэлла, «Мы» Замятина или романа «Когда спящий проснется» Уэллса. И даже снабдил сие сочинение комментарием, который, к сожалению, до нашего времени не дошел.
Тем не менее, Платон надеется, что у землян, живущих ныне на Третьей планете, хватит здравого смысла не принимать на веру так неосторожно, в этом он приносит покаяние, высказанные им положения, как сделали это Томас Мор и Томмазо Кампанелла, французы Сен-Симон и Луи Блан, подхватившие их неразумные идеи Маркс, Энгельс и не успевший — или не сумевший? не захотевший? — творчески осмыслить написанное Платоном и некритическими его апологетами Владимир Ульянов-Ленин.
Со мной было проще. Товарищ Сталин суть верный ленинец, то есть политический деятель, из категории эпигонов. С последних же спрос короткий.
…В том, что Сталин был тираном вселенского пошиба, теперь уже не сомневаются, наверно, даже сталинисты. — Пометка Сталина на полях: «В этом я не сомневаюсь тоже». — Другое дело в том, что назрела необходимость получить ответ на вопрос: можно ли было избежать подобного жестокого расклада? И поэтому крайне важно уяснить факторы, объективные и субъективные, которые сложились воедино и привели к тому, что было обозначено весьма индифферентными и легковесными, увы, словами «культ личности».
Но справедливо ли платоновскую схему, подсмотренную философом в античных реалиях, налагать на такие близкие нам события конца прошлого и начала нынешнего веков? Ведь времена, отстоящие от тогдашних на две тысячи с лишним лет, вовсе иные, да и место перенесено в государство Третьего Рима… Да, такой прием, может быть, не годится для исторической науки, но литератор может позволить подобную вольность.