Ветер смерти

— Лихо! — я невольно прищелкнул языком. — И такому тоже учат в криминальной милиции?

— А то! — довольный произведенным эффектом Ракитин приосанился.

В этот момент лифт добрался наконец до одиннадцатого этажа и выпустил нас на полукруглую площадку, залитую белым светом галогеновых ламп. Олег уверенно направился к двери с номером 66, обитой красным коленкором по последней моде, и нажал на плоскую клавишу звонка. Сигнал приглушенно пропел несколько тактов турецкого марша, и буквально тотчас же дверь распахнулась. Хмурый взлохмаченный мужчина в линялой футболке, тренировочных штанах и шлепанцах на босу ногу встал на пороге, загораживая проход, молча и пристально разглядывая нас.

— Здравствуйте! Павел Юрьевич, если не ошибаюсь? — Олег показал свое удостоверение. — Капитан Ракитин, криминальная милиция. А это — Дмитрий Котов, журналист из «Вестника».

— Не ошибаетесь, — проворчал хозяин, не двигаясь с места. — Чем обязан, господа?

— Может быть вы позволите войти? Как-то неудобно в дверях разговаривать, — Олег был сама галантность и доброжелательность.

— О чем вы хотите со мной говорить? — по-прежнему хмуро поинтересовался Закревский, однако все же посторонился, пропуская в просторную прихожую.

Ракитин, продолжая улыбаться, быстро и профессионально осмотрелся. Я тоже успел оценить обстановку и пришел к выводу, что женщины тут давно уже не было. Печать одиночества, причем тщательно поддерживаемого одиночества проявлялась буквально во всем: от пыльной полки с телефоном до единственной пары мокрых ботинок под вешалкой и пыльных разводов на полировке платяного шкафа.

— Павел Юрьевич, мы хотели бы задать пару вопросов, касающихся вашей жены, Анны Леонтьевны Закревской, — приступил к делу Олег.

— Аня мне больше не жена! — резко вскинулся Закревский и даже руки на груди скрестил, пытаясь придать себе оскорбленный вид.

— А по моим данным вы с ней так и не развелись, — парировал Ракитин. — Значит, жена законная!

— Я презираю проституцию! И я презираю женщин, торгующих своим телом! — продолжал хорохориться Закревский, но в глазах его я ясно увидел смятение и страх.

А еще я вдруг почувствовал, правда на короткое мгновение, сильнейшую тягучую боль и тоску пустоты в груди этого нестарого еще мужчины, будто сам стал им! Наваждение тут же кончилось, но теперь я больше не мог, как минуту назад, думать о его возможной виновности в смерти жены. Я точно знал, что Закревский не виновен, что он даже не знает о ее смерти и до сих пор безумно любит Анну, несмотря на внешнюю браваду и позу.

Поэтому, чтобы прекратить бессмысленную перепалку и помочь обоим, я жестом остановил Олега и спросил:

— Где вы были вчера вечером, когда убили вашу жену?

Закревский застыл от моих слов, потом глаза его медленно расширились, руки опустились.

— Что вы сказали про Аню? — он произнес это свистящим шепотом, голос отказался повиноваться ему.

— Ваша жена была найдена вчера около восьми часов вечера в арендуемой ею квартире, мертвой, — четко проговорил я, не спуская с Закревского глаз. — Где вы были в это время?

— Что значит «мертвой»?! Кто это сделал?! — продолжал хрипеть тот, не слыша вопроса.

— Она убита, — вмешался Ракитин, — ударом подсвечника по голове. Мы ищем убийцу и рассчитываем на вашу помощь, Павел Юрьевич.