Я лежал в полной темноте, на полу, рядом с креслом, из которого выпал. Зверски болел палец, ныло ушибленное при падении плечо, а над ухом верещал и всхлипывал телефон, который я сам же поставил на пол, поближе к креслу, но почему-то не включил автоответчик. Морщась от бегавших по спине мурашек, я ощупью нашел трубку.
— Котов. Я слушаю.
— Какого черта, Митяй?! — рявкнул Олег, как мне показалось, на всю комнату. — То ты оставляешь сумасшедшие послания, то спишь как сурок! Ну-ка, быстро выкладывай, что это за кукла, и куда ты ее девал?
— Быстро только у бурундуков получается, — огрызнулся я, чтоб хоть как-то оправдаться в собственных глазах: позор! сыщик доморощенный! соня мартовская!.. — Олешек, не рой землю и не ломай телефон, а дуй прямо ко мне, сейчас.
— В шесть часов утра?..
— Parquet pas?[2] Все равно ведь не спишь, а так узнаешь мно-ого интересного.
— Что-то еще накопал? — уже более миролюбиво осведомился Ракитин.
— И что-то, и кого-то, и даже пиво есть, — я наконец-то проснулся окончательно и даже уселся в кресло с телефоном на коленях.
— А кофе?
— Ну, брат, хотеть не вредно!
— Вредно не хотеть. Ладно. Через десять минут, — он бросил трубку.
Ощупью примостив аппарат на журнальный столик, я прошлепал на кухню, зажег свет и осмотрел ноющий палец — черт побери, самый настоящий укус! Грэг, кошачья душа… Ах ты, засранец этакий!.. Я вытащил из холодильника банку ветчины, не спеша вскрыл ее, достал хлеб и принялся сооружать бутерброды, краем глаза следя за дверным проемом. Расчет оказался верным: через пару минут кот бесшумно влился в кухню, будто оживший кусочек коридорной темноты, и нырнул под стол. Дальнейшее было делом техники, и еще через несколько секунд он уже мохнатым мешочком покорно висел в моей руке с куском ветчины во рту, зажмурившись и поджав хвост. Я не выдержал и вместо того, чтобы прочитать «штрафнику» воспитательную нотацию, рассмеялся. Кот недоверчиво приоткрыл один глаз, потом другой и, уяснив наконец, что наказание отменяется, окончательно осмелел, распушил хвост и решительно потребовал «досрочного освобождения», которое тут же и получил.
Ракитин был, как всегда, точен и голоден. А потому уже с порога взял пеленг на кухню, и теперь сбить его с курса можно было разве что прямым попаданием из базуки. Выглядел он, не в пример мне, бодро, будто спал всю ночь, что, конечно, не соответствовало действительности.
— Та-ак, с чего начнем? — Олег уселся верхом на мой любимый табурет с амортизаторами вместо ножек и, пожирая глазами тарелку с горкой бутербродов и батарею запотевших черных банок с золотыми фазанами на боках, попытался изобразить заинтересованность.
— Со Светланы Анатольевны Величко, двадцати трех лет, студентки четвертого курса филологического факультета нашего достославного Университета, — я с невозмутимым видом оседлал стул напротив него.
Ракитин сделал «домиком» свои роскошные брови и удивленно взял банку с пивом.
— Ты все-таки обскакал доблестных сыскарей? — он потянулся за бутербродом.
— Ну, это было не так уж и трудно, — я тоже открыл банку. — Просто я заранее договорился с хозяином «Наяд», Михаилом Давидовичем Фуксом, по прозвищу Сильвер, моим старым приятелем, чтобы он сообщил мне, как только появится интересующая меня особа. Ты же понимаешь, что население охотнее общается с журналистами, нежели с представителями власти. Я пообещал, что все останется «unknown», и этого оказалось достаточно. Кстати, что ты сам выяснил о Величко?
— В определенных кругах известна под именем Персик. Блондинка, голубые глаза, плотного телосложения, особые приметы — родимое пятно в правой подключичной ямке в виде сердца, любимый напиток «джин с тоником и киви». Начало трудовой биографии — анаша, ночные клубы, незаконная торговля валютой, прощенная в виду малолетства, «динамо»… Короче, полный набор! Олег снова переключился на ветчину и пиво.
— Я уже рассказывал тебе, что она была подругой, вернее, стажеркой у Энни-Шоколадки? И какие у них вышли недавно «багинеты» с нанесением телесных повреждений по инициативе Закревской? А потом вроде бы все снова наладилось?
ebooksa