Кодекс поведения

Они остановились перед особняком из бледно-желтого кирпича. На широченной парадной двери красовалась золотая табличка с выгравированным на ней черным двуглавым орлом Улановых. Служащий в мундире министерства внешних отношений поспешил им навстречу, чтобы припарковать скиммер. Джени и Люсьен вышли из машины и направились по узкой дорожке к входу.

Дверь распахнулась. На крыльцо выбежала темноволосая девушка.

— Люсьен! — Она втиснулась между ним и Джени и взяла его под руку. Где ты был? Миледи звонит тебе каждые пять минут, уже раз сто, наверное, позвонила. — Она едва ли не втолкнула Люсьена в дверь и попыталась закрыть ее перед носом у Джени. — Можете войти со двора, — бросила она на ходу.

— Нет, Клэр, она со мной. — Люсьен освободился от своей навязчивой пары и проводил Джени в увешанный зеркалами холл. — И сообщи ее превосходительству, что мы здесь. — Он подтолкнул Клэр, и та отлетела едва ли не на середину холла. Возмущенный взгляд девушки мгновенно превратил ее из ласкающегося котенка в шипящую кошку. — Скотина, — процедила она сквозь зубы и исчезла за дверью приемной.

— Читает мои мысли, — сказала Джени, повернувшись к Люсьену. Тот сосредоточенно рассматривал резную раму зеркала. — Девочка рвет и мечет. Вы напрашиваетесь на неприятности. — В ответ лишь невыразительное пожатие плеч. — Чего от меня хочет Уланова?

— Вы очень скоро узнаете сами.

Глаза Люсьена напоминали два кусочка льда, давно забытые в холодильнике, «Арапаго» и все, что было между ними на корабле, казалось давно забытым сном.

Глава 15

Клэр высунула в холл свою хорошенькую головку со все еще надутыми губками и знаком пригласила ДжеНи следовать за ней:. Они миновали несколько гостиных, одна просторнее и богаче другой, и оказались в салоне, уставленном антикварной мебелью и оклеенном темно-красными обоями. Джени полюбовалась фресками, украшавшими потолок, оценила богатое ковровое покрытие пола. Это ж надо — все красное. Нарекаю тебя, странная обитель, Кровавой Комнатой.

— Ждите здесь, — сказала Клэр и удалилась, мотнув своими длинными, до талии, волосами, словно норовистая кобылка гривой.

Джени отстегнула куртку комбинезона, осторожно сняла ее и попыталась размять одеревеневшую шею и плечи. Ее охватила странная апатия и вялость, в отличие от обычного нервного возбуждения, следующего за активной фазой. Что ж, по крайней мере я не бросаюсь на эти чертовы стены. Она прислушалась, не идет ли кто, затем от нечего делать принялась рассматривать стеклянное и фарфоровое содержимое серванта.

Когда же это надоело, Джени переключила внимание на картины, висевшие на стенах. Оттенки топографических изображений были подобраны таким образом, что напоминали приглушенные цвета старых масляных красок. Переходя от одной картины к другой, Джени остановилась у портрета молодого человека в скромном форменном кителе министерства внешних отношений. Приглаженные светлые, почти белесые, волосы. Проницательный взгляд. Полные губы, тронутые почти профессиональной улыбкой человека, привыкшего быть в центре внимания. Веки изображенного на портрете были слегка опущены, поэтому определить цвет глаз было трудно, но какое-то смутное воспоминание подсказывало Джени, что глаза эти были карими.

— Это мой покойный зять, Давид Скрябин, здесь ему двадцать пять.

Джени повернулась, превозмогая резкую боль в спине. Она даже не слышала, как открылась дверь.

— Портрет был сделан вскоре после того, как его избрали первым заместителем министра Аль Мухаммеда.

В дверном проеме стояла Анаис Уланова, спокойно и доброжелательно смотревшая на Джени. В отличие от большинства общественных деятелей, даже в штатском она выглядела внушительно и импозантно. Это была женщина среднего роста, очень изящная. Сейчас на ней было черное, до пола, строгого покроя платье. В ушах — массивные золотые серьги. Короткие темно-каштановые волосы блестели в мягком свете комнаты. Волосы были подняты со лба и зачесаны назад. Такая прическа подчеркивала выразительный нос с горбинкой и широко поставленные глаза. Лисса ван Рютер тридцать лет спустя.

— Ваше превосходительство! — Джени приветствовала хозяйку легким поклоном, который ей позволяли сделать непослушная спина и гордость колониалки.

Уланова перевела свои темные глаза на портрет, и ее темный взгляд заметно смягчился.

— Он стал министром лишь пять лет спустя и до сих пор считается самым молодым членом Кабинета в истории Содружества. В тот же год они с моей сестрой поженились. — Томным жестом она пригласила Джени к длинному невысокому столику, по обоим концам которого стояли стулья. На столике их уже ждал серебряный кофейный прибор. — Не хотите чашечку кофе? — предложила хозяйка.

Джени присела, и от богатого аромата свежезаваренного кофе предательски заурчало в животе.