Крат слушал меня спокойно, чуть ли не с доброжелательным интересом, а потом опять хмыкнул.
— Все это верно, но, собственно, к чему вы ведете?
— Разве это не очевидно? — Я все еще надеялась, что мне удастся добиться желаемого результата посредством тонких, как бревно секвойи, намеков, но тут Крат покачал головой с недвусмысленной усмешкой.
— Если вы хотите получить от меня откровенный ответ, то почему бы для начала не сформулировать почетче интересующий вас вопрос?
— Действительно, — пришлось согласиться мне. — В таком случае объясните, в чем причина того, что вы предпочли встать на мою сторону, выступив против собственного брата? Если об этом станет известно, вы по меньшей мере рискуете заработать очень скверную репутацию, разве нет?
Мне представлялось, что за пару месяцев плотного общения Крат уже достаточно хорошо ознакомился с моим характером, а посему должен был всесторонне подготовиться к заявленной теме. Однако пауза неожиданно для меня затянулась, продлившись аж до появления еды, и, лишь взяв в руки приборы, он надумал заговорить:
— Сейчас трудно делать прогнозы насчет того, у кого какая будет репутация. Слишком многое поставлено на кон, и последующие оценки той или иной личности будут, как мне кажется, зависеть исключительно от результатов поступков, нежели от их моральной составляющей. Это вообще очень спорный вопрос: что лучше — быть живым предателем или мертвым героем. Но не стоит лезть в дебри философии перед обедом. Что же касается моих действий, то объяснение им простое, и раз уж вы хотите, чтобы я произнес это вслух, то извольте — за последнее время мы с вами очень сблизились, и вы стали мне гораздо дороже, чем Дин.
Ну что тут скажешь? «Извините, неубедительно»? Или «а не расскажете ли вы о своих моральных терзаниях поподробнее»?.. Я ограничилась банальным:
— Спасибо, очень приятно, — и приступила к трапезе, по завершении первой части которой решила совершить еще один заход, с другого направления.
— Крат, а что случилось с капитаном Рагайном?
— А как вы думаете? — Он усмехнулся, словно видел меня насквозь. — Например, почему я сам до сих пор об этом не упомянул?
— Надо понимать, вы оставили его сладко спящим на полянке в лесу, и больше вам о нем ничего не известно. — Это не было вопросом, но он кивнул, и теперь уже я дождалась появления жаркого, прежде чем все-таки продолжила: — А можно поинтересоваться, отчего вы не разбудили его, когда обнаружили мое… э-э… идиотское исчезновение?
На этот раз он нахмурился уже не притворно.
— Что вы хотите от меня услышать? Или, вернее, услышать не хотите? Что мне не очень нравится капитан и я предпочел действовать самостоятельно? Я мог бы, конечно, этого не говорить, хотя сей факт и соответствует действительности, потому что на самом деле, обнаружив ваше отсутствие, я помчался к замку, ни о чем другом не думая и, мягко говоря, сильно беспокоясь!
Я таки почувствовала укор совести, о чем и поведала в своей излюбленной манере:
— Наверное, мне стоит извиниться. Тем не менее события в итоге обернулись так, что мой дурацкий поступок оказался нам только на руку. Безусловно, если бы я все это планировала заранее, то было бы чем гордиться, а так… Но не будем углубляться в дебри философии посреди обеда, — Он послушно взял в руки нож, но я жестом показала, что еще не закончила. — Вернемся на минутку к капитану. Можно уточнить: он вам просто не нравится или у вас есть причины ему не доверять?
— Причины? — Он красноречиво приподнял брови. — А разве они нужны? По-моему, они могут понадобиться только для прямо противоположного, то есть для того, чтобы начать кому-то доверять. Я же не доверяю никому. Кроме вас, пожалуй. И вам очень советую придерживаться той же позиции.
— Не доверять никому, кроме вас? — переспросила я, силясь выдавить милую улыбку, но последняя явно не удалась.
— Да, это было бы очень грамотное решение. — У него с милой улыбкой дела обстояли много лучше. — Хотя я, конечно, не слепой и вижу, что на данный момент мой совет для вас — лишь еще одно напоминание о возникшей проблеме.
Я открыла было рот, чтобы возразить, но он покачал головой, продолжая улыбаться.