А вот он уже лежит на черном медицинском топчане — громадный, голый, руки по швам, с закрытыми глазами — не то труп, не то просто уснувший человек. Даже на снимке ощущается мертвенная неподвижность его тела. Лидочка отложила альбом.
Фотографии произвели на нее сильное впечатление. Одно дело — просто знать, что твой бывший муж гомункулус, и совсем другое — видеть, хотя бы на фотографии, как он постепенно появляется из отвратительной слизи, из мертвечины, растворенной в ванне. Отвратительное впечатление.
За столом Лидочка некоторое время не могла начать есть торт, который положил перед ней на блюдечке Гончаров, только прихлебывала горячий душистый чай.
Гончаров заметил это и сказал:
— Кажется, я немного поторопился с альбомом? Нужно было после чая показать.
— Да нет, ничего…
Лидочка внутренним усилием подавила неприятное чувство и откусила немного торта. Какая прелесть! Торт, хотя и покупной, оказался очень сочным и душистым.
Лидочка вспомнила, с каким равнодушием муж съедал кулинарные шедевры, которые она готовила первые месяцы после свадьбы, и как она тогда, не понимая, обижалась на него.
— Неужели он совершенно ничего не чувствует? — спросила она Гончарова.
— Совершенно ничего.
Лидочка задумалась.
— Не понимаю… Ведь он — точная копия Володи.
— Точная, да не совсем. Помните, мы говорили, что он состоит из симметричных, то есть искусственных, белков?
— А какая разница?
— Как видим, огромная. В природе ничего просто так не делается, тем более в живом организме. Тут иногда мелочь может иметь решающее значение.
— А что, собственно, удивляться? — заметил Володя. — Есть же люди, от рождения лишенные тех или иных чувствований. Что же говорить об искусственном человеке!
— Вот именно, — сказал Гончаров. — Видимо, путем простого подражания природе невозможно создать полноценное живое существо, а только вот такую бесчувственную биологическую машину. Жизнь — это тайна, как глубоко ни влезай в нее.
Гончаров налил себе чаю, который настаивался на какой-то душистой травке в отдельном чайничке.
— Я в связи с этим еще кое о чем хотел бы вас расспросить, Лидия Ивановна.
— Да, пожалуйста.