— Чушь собачья.
— Чистая правда, Джон Джастин. Я живу в том же мире, что и вы. Волшебство тут не действует. Происшедшее находится в полнейшем соответствии с законами природы. — Я же слышал, как ты произнес заклинание, — стоял на своем Мэллори.
— Это всего лишь древнеарамейский язык, ничего более. Он взывает к их наследственной памяти. — Мюргенштюрм понизил голос и доверительно сообщил:
— Перед самой смертью Юнг подошел к этому вплотную.
— Если уж на то пошло, то каким образом ты выудил деньги из воздуха? — осведомился Мэллори, помахав ладонью перед носом ближайшего громилы и не добившись ни малейшей реакции.
— Мановением руки.
Мэллори недоверчиво воззрился на эльфа, но промолчал.
— Пойдем же, Джон Джастин, — сказал Мюргенштюрм, направляясь к двери. — Нас ждет работа.
— По-моему, он не дышит, — заметил детектив, указывая на одного из бандитов.
— Еще задышит, как только Время для него пойдет вновь, а до означенного момента осталось не более трех минут. Нам в самом деле следует удалиться до его наступления.
— Но первым делом надо сделать самое неотложное, — проговорил Мэллори, подхватывая пачку денег со стола и заталкивая ее в карман.
— Поторопитесь! — назойливо повторил эльф.
— Ладно. — Обогнув замерших головорезов, Мэллори вышел в коридор.
— Сюда, — бросил Мюргенштюрм, рысцой припустив к лифту.
— Лучше по лестнице, — предложил Мэллори.
— По лестнице? Но ведь вы на шестом этаже!
— Ага. Но из лифта придется выйти в центральный вестибюль, а с лестницы — нет. Совершенно не важно, сон это, белая горячка или реальность, потому что в любом случае зеленый эльф, вышедший из лифта и повернувший направо, к табачному киоску, будет выглядеть как-то не к месту.
— Не волнуйтесь, Джон Джастин, — улыбнулся Мюргенштюрм, — мы не станем выходить на первом этаже.
— Ты считаешь, что единорог прячется где-то между шестым этажом и вестибюлем. Под нами только два брокера-неудачника, спившийся одноглазый дантист, торговец марками и монетами, тип, занимающийся драгоценностями сомнительного происхождения и… дай-ка сообразить… портной, который по-английски ни бе ни ме, и старушка, делающая искусственные цветы.
— Знаю, — бросил Мюргенштюрм, ступая в кабину лифта.